— Огонь-то к ним не вышел, хоть они и встретили, — сказал Родионов. — Вы-то хоть знаете, что вот уже много веков на нашу Пасху из Гроба Господня выходит Благодатный огонь. И так каждый год…

— Что-то такое смутно слышала.

— И выходит Огонь только на православную Пасху, то есть на нашу с вами. По старому стилю. Так что, я думаю, тут лучше держаться за старый стиль. К ним-то Огонь ни разу не вышел, а к нам каждый год, и так много-много веков…

— Да? — озадаченно произнесла дама. — Лучи какие-нибудь или фокус… Но все равно, пора нам входить в мировую цивилизацию. Европа вон уже от границ избавилась, там нет этого обособления…

— Мечта антихриста! — пояснил Родионов.

— Как вы сказали? — не расслышала дама.

— Дело в том, что по пророчествам святых, произнесенным тысячу лет назад, перед приходом антихриста восстановится в прежнем виде Римская империя. А ваша Европа без границ это и есть, по-существу, восстановленная Римская империя…

— Вы это серьезно?

— Абсолютно серьезно, — твердо сказал Родионов. — Ничего более серьезного и вообразить себе нельзя.

— Я так не считаю, — возразила дама, заметно волнуясь. — Все зависит от нас самих. Вот вы на последних выборах за кого были?

— Там не спросят, за кого ты голосовал, — сказал Родионов, поднимаясь и указывая рукой вверх. — Там вопросы простые задают. «Старушке помог через дорогу перейти? Стакан воды вынес жаждущему? Авторучки крал с чужого стола?..» Простые вопросы, да… Что-нибудь в таком роде.

Дама глядела на него холодными чужими глазами.

— И вот еще, — добавил Родионов, постукивая ногтем по обложке книги. — Нельзя ли попросить у вас на время, почитать?

— Я вам дарю, — великодушно сказала она. — Только зря время потеряете. Все это уже в прошлом…

— Может быть, — согласился Родионов и намеревался было уже покинуть помещение, но взгляд его выхватил из кучи рукописей тот, так и не прочитанный им роман про ветер с помоек…

— Милая барышня, — попросил он, почему-то страшно волнуясь, — можно я одним глазком загляну вон в ту рукопись. Мне бы концовку узнать. Интересно. У меня с концовками беда. Ради опыта и науки…

— Это идет у нас в следующем номере. Глядите, — пожала она плечами и склонилась над рукописью, утратив к Родионову всякий интерес.

Родионов трясущимися руками открыл последнюю страницу, быстро нашел глазами заключительный абзац и прочел: «Ветер с городских помоек по-прежнему доносил запах разлагавшихся…»

— Отлично! — Пашка улыбнулся и прищелкнул пальцами от удовольствия. — Так я и предполагал!.. И что же, Виктор Петрович подписал этот роман в номер? Не поверю…

— Пшеничный у нас уже ничего не подписывает, — строго сказала барышня.

— Отчего же? Он что, не главный уже?..

— Главный редактор у нас Генриетта Сергеевна Змий.

— Вот как, — ошеломленно сказал Родионов. — Надо же, какие перемены. Не зря эти слухи ходили… А где же Пшеничный?

— Пшеничный в запое.

Проходя мимо укромной комнаты машинисток, где обычно устраивались редакционные пьянки, Родионов приостановился. Из-за неплотно прикрытой двери доносился звон стаканов, взволнованный разговор. Говорили двое, судя по голосам — Шпрух и Загайдачный.

— Если что, — разобрал Павел голос Загайдачного, — ко мне! Бери семью и ко мне.