— Да, у меня были связи сексуального характера…

— Вас видели в садомазохистких притонах в Данджен Эллей.

Ладлоу небрежно отмахнулся.

— Послушайте, на дворе две тысячи десятый или тысяча девятьсот десятый?

Хит демонстративно огляделась. Этот зал мог принадлежать любому веку.

— Позвольте заметить, — Никки решила не ослаблять давления, — вас, конгрессмена, отстаивающего ценности семьи и брака, поймали на мазохистских забавах — от пони-плей до извращенных пыток. В Капитолии вас прозвали «поротые меньшинства». Уверена, вы не испытывали благодарности к Кэссиди Таун, которая похоронила вашу карьеру.

— Никогда не прощу, — прошипел политик. — И ведь у нее даже не было политических мотивов. Видели бы вы клоуна, которого поставили на мое место! У меня была законодательная программа, у него — одни ланчи и приемы избирателей. Нет, этой суке некуда было девать чернила! Лишь бы газета продавалась да карьера двигалась!

— Стало быть, вы рады ее смерти? — вставила Никки.

— Детектив, я шестьдесят четыре дня не пил, но сегодня, пожалуй, откупорю бутылку шампанского. — Дотянувшись до стоявшего на столике бокала воды, Ладлоу сделал большой глоток, оставив на дне только кубики льда. Затем вернул бокал на место, немного успокоившись. — Но ваш опыт, конечно, подсказывает, что из наличия мотивов еще не следует виновность в убийстве.

— Вы не скрываете, что ненавидели ее. — Рук попытался снова его завести, но Честер Ладлоу уже полностью овладел собой.

— В прошедшем времени. Я с этим справился. Я наблюдался у сексопатолога. Я лечился от алкогольной зависимости. Я научился управлять своими чувствами. И вы знаете, пожалуй, я и сегодня обойдусь без шампанского — я не должен был давать выход гневу, вызванному этой женщиной.

— Не должны были, — согласилась Никки. — Зачем, если можно использовать других? Например, заказать убийство Кэссиди Таун.

Ладлоу был из тех, кого голыми руками не возьмешь. Он отреагировал, но не слишком бурно. Как если бы кто-то сказал, что его льняной пиджак не соответствует времени года.

— Ничего подобного я не делал.

— У нас другие сведения, — вставил Рук.

— А, понимаю. Не предполагал, что и вы пользуетесь анонимными источниками, мистер Рук.

— Я оберегаю свои источники. И потому получаю надежную информацию.

Ладлоу прищурился.

— Жирный Томми, не так ли?

Рук ответил политику пустым взглядом — он никогда не выдавал информаторов и уж точно не стал бы подставлять Жирного Томми.

Никки за это время приготовилась к новой атаке.

— Насколько я понимаю, вы признаете, что в поисках исполнителя заказа контактировали с Томассо Николоси?

— Ну что ж, — сказал Ладлоу, — хорошо, я признаю, что задавал вопросы. Это был рецидив. Я фантазировал и прикидывал, во что это обойдется, — не более того. Возможно, я больше не сочиняю законов, но знаю, что никакой закон не запрещает задавать вопросы.

— И вы думаете, я поверю, что вы, не договорившись с Жирным Томми, не передали заказ кому-то еще?

Честер Ладлоу улыбнулся.

— Я нашел лучший способ отомстить. Нанял частного детектива из отличной фирмы, чтобы тот покопался в грязном белье Кэссиди Таун. Око за око, знаете ли.

«Лицемер», — подумала Никки, но ей хватило ума придержать язык.

— Займитесь некой Холли Фландерс… — Политик произнес имя по буквам, но Никки не стала записывать — не хватало только писать под диктовку этого человека.