— Но, как видишь, пригодилась пленочка-то, — сказал Турецкий.

— Вот я и говорю — это противоречит уставу нашей «Глории», — развел руками Грязнов. — Это я к тому, что эти данные будут, так сказать, оперативными. И на суде, если, конечно, до него дойдет, использованы быть не могут. Иначе придется закрывать нашу лавочку.

— Я пока позвоню Гринбергу, — вспомнил Турецкий. События вчерашнего вечера отодвинули предпринимателя на задний план.

— Попросите Михаила Семеновича! Что? У себя в офисе? А как туда позвонить? А, можно связаться по сотовому?

Турецкий снова набрал номер.

— Михаил Семенович? С вами говорит старший следователь по особо важным делам Турецкий… Да, из Прокуратуры Российской Федерации. По делу Ветлугиной. Вы могли бы к нам подъехать? Уже говорили? Кто вас допрашивал? Нелюбин? Но, может быть, вы ему не все рассказали? Вы считаете, все? — Турецкий молчал, слушая, что говорит ему на том конце Гринберг. — И тем не менее, Михаил Семенович, хотя бы на полчаса надо бы подъехать. Нас интересует все, что связано с Юрисом Петровсом.

— Ну вот, снимки, — Грязнов разложил на широкой поверхности стола еще теплые отпечатки.

— Вот он, Голуб этот, — указывал Бояркин на первый из снимков. — А это мордатый. Тут его не очень видно. Наш объект Б-17. Он как-то так повернулся.

Голуба — Кошелева действительно было видно очень хорошо, и сходство с фотороботом, сделанным в Кандалакше, не вызывало никакого сомнения. Это был он. Таинственный держатель акций и устроитель ЧИФа «Заполярье». Организатор слежки за Ветлугиной и тот самый Лева, который организовал ограбление поезда.

— Посмотри, — вдруг сказал Слава Грязнов. — Голуб, или как его там, держит в руках конверт. Ты знаешь, Сашка, ты только надо мной не смейся, но я уверен, что это наш конверт, из «Глории». Очень похож.

— Да таких конвертов в Москве… — отмахнулся Турецкий.

— Ну да, — согласился Грязнов. — И все-таки. Очень похож Тем более что Голуб, — он невесело усмехнулся, — не забывай, действительно был нашим клиентом и чуть ли не за день до этого получил такой вот пакет с данными на Ветлугину. Вот он теперь их и передает. Я позвоню Сивычу, уверен, что он его опознает. А ты молоток, Бояркин, — он обернулся на Петю, — тебе бы в сыщики идти, а не просиживать штаны тут у нас.

Он передал Турецкому другие снимки.

— Погоди, — Александр Борисович вдруг почувствовал, как у него в буквальном смысле слова похолодело внутри. — Значит, это, — он указал пальцем на мордатого, — и есть настоящий заказчик слежки за Ветлугиной? Человек, связанный с Голубом — Кошелевым?

Все постепенно вставало на свои места. Голуб, разумеется, и в данном случае был только подставным лицом. Его лично Ветлугина не интересовала. Он просто выполнял работу, которую ему поручил мордатый. И вот передавал полученные данные настоящему заказчику. Значит, мордатый и…

— Как хоть его звали-то, этого Б-17? — спрашивал Грязнов у Бояркина.

— А черт его знает. Он такой противный был, глаза бы мои его не видали.

Грязнов вспомнил даму в дорогом костюме, которая заказывала эту слежку. Ох, как она подставила идиотской ревностью своего благоверного! Бабы, бабы, все-то зло от них… Как ее звали то бишь…

Вячеслав Иванович попытался вспомнить ее имя, но эта дамочка была ему так неприятна, что он, видимо, инстинктивно постарался выкинуть ее из памяти.