— Чем вы занимались?

— Была манекенщицей.

— Возможно, я смогу помочь вам.

Она тут же вспомнила водителя такси и мадам Дели.

— Мне не нужна помощь, — ответила она.

Исраэль Кац взял листок бумаги, написал на нем чью-то фамилию и протянул ей.

— Если вдруг передумаете, зайдите к ней. Моя тетка — хозяйка небольшого дома моды. Я поговорю с ней о вас. У вас есть деньги?

Ноэлли ничего не ответила.

— Вот, возьмите.

Он вынул из кармана несколько франков и отдал ей.

— Простите меня, но у меня больше нет. Врачи-практиканты получают мало.

— Спасибо, — поблагодарила его Ноэлли.

Она зашла в небольшое кафе и взяла чашку кофе. Сидя за столиком, девушка задумалась о своей жизни, вернее, о том, что от нее осталось. Ноэлли знала, что ей нужно выжить, потому что на то была причина. Она сгорала от всепоглощающей ненависти, целиком заполнившей ее душу. Она превратилась в мстительную птицу Феникс, поднявшуюся из пепла чувств, которые убил в ней Ларри Дуглас. Теперь она не успокоится до тех пор, пока не уничтожит его. Ноэлли еще не знала, когда и как она сделает это, но ничуть не сомневалась, что в один прекрасный день добьется своего.

Сейчас ей нужны работа и крыша над головой. Ноэлли открыла сумочку и достала оттуда листок бумаги, который дал ей молодой врач. Она прочитала, что там написано, и приняла решение. Во второй половине дня Ноэлли отправилась к тетушке Исраэля Каца и получила работу манекенщицы во второразрядном доме моды на улице Бурсо.

Тетушка Каца оказалась седоватой женщиной средних лет с лицом гарпии и душой ангела. Для всех работающих у нее девушек она была матерью, и они обожали ее. Тетушку звали мадам Роз. Она выдала Ноэлли аванс в счет будущей зарплаты и подыскала ей крохотную квартирку недалеко от ателье. Начав распаковывать вещи, Ноэлли прежде всего повесила в шкаф свое подвенечное платье. Она поместила его на видном месте, чтобы оно было первым, что она видит, просыпаясь утром, и последним, раздеваясь вечером перед сном.

Ноэлли знала о своей беременности еще до того, как появились ее первые признаки, до того, как она сделала соответствующие анализы, и до того, как у нее прекратились регулы. Она чувствовала, что в ней зарождается новая жизнь. По ночам, лежа в постели и смотря в потолок, Ноэлли постоянно думала об этом, и глаза ее светились первобытной, животной радостью.

Как только у нее выдался свободный день, Ноэлли позвонила Исраэлю Кацу, и они договорились позавтракать вместе.

— Я беременна, — призналась она ему.

— Откуда вы знаете? Вы уже сделали анализы?

— Мне не нужны анализы.

Он укоризненно покачал головой:

— Ноэлли, многие женщины думают, что у них будет ребенок, когда для этого нет никаких оснований. Давно у вас прекратились регулы?

Ноэлли нетерпеливо отмахнулась от его вопроса.

— Мне нужна ваша помощь.

Он с недоумением посмотрел на нее.

— Вы хотите избавиться от ребенка? А с его отцом вы советовались?

— Его здесь нет.

— Вы знаете, что аборты запрещены? У меня могут быть крупные неприятности.

С минуту Ноэлли изучала его.

— Какова ваша цена?

Его лицо исказилось злобой.

— Ноэлли, вы полагаете, что все продается и покупается?

— Конечно, — простодушно ответила она. — Все продается и покупается.

— И к вам это тоже относится?

— Да, но я стою очень дорого. Так вы мне поможете?

Он долго колебался.

— Хорошо. Но сначала нужно сделать кое-какие анализы.

— Договорились.

На следующей неделе Исраэль Кац пригласил Ноэлли в больничную лабораторию.