— Понятно, — доктор убрал бумаги в саквояж. — Ну, пойду. Дел невпроворот сегодня. Надо бы новые лекарства…

— Побойся Бога, Иван Палыч! Недавно ж совсем заказывал…

Луженый голос Ольги Яковлевны звучал громко и грозно.

— Так это… На тиф сильные подозрения! — не стал скрывать визитер. — Вот и нужно… Да, как там Виктор Иваныч? Лечится?

— Домой уже выписали, Слава Богу! — секретарша широко улыбнулась и выпустила дым. — Скоро на службу вернется. А то я тут пока за всех. Тяжеловато! Да, Иван Палыч… Вы «Ведомости» вчерашние читали?

— Нет… А что такое?

— Так опять Милюков! Такую речь задвинул… Сильно, сильно! И не побоялся ведь никого!

— Ну, политика — она политика и есть, — застегивая пальто, индифферентно отозвался Иван Палыч. Уж чего, чего, а политики ему хватило вполне! Едва жив остался.

— Так, где, говорите, аптека-то?

— На Второй Дворянской… Аптека Якова Евтюхова. Там витрина большая — увидите.

Аптеку доктор решил оставить на потом. Чтоб не таскаться по всему городу с полным саквояжем лекарств. Да еще каких!

Поймав извозчика, молодой человек первым делом поехал к Нобелю, в контору, где переоформил договор на продукцию второго класса. Мотоцикл-то… Может, и правда — бензин тому причина?

Покончив с этим делом, Иван Палыч добрался до городского госпиталя на попутном грузовичке — как раз шел от конторы. Шофер — молоденький солдатик с погонами младшего унтера — оказался парнем словоохотливым… и неожиданно умным, поскольку в политические темы не лез, а весь разговор сводил к разного рода техническим устройствам.

— Вот, взять хотя бы граммофон! Стоит тридцать рублей. Хорошо стоит! А звук не регулируется совсем! А ведь бы бывают же случаи… если, к примеру, с барышней там… когда бы и потише нужно… Резистор бы, что ли, какой…

Граммофон…

А что, если купить в подарок Анне Львовне пластинку с популярными песнями? Даже не одну… Аннушка ведь музыку любит! Хорошая мысль… спасибо шоферу — подсказал…

— Вот здесь вот я сойду! Спасибо… Удачи!

— И вам!

Соскочив у госпиталя, Иван Палыч поднялся по широкому крыльцу и первым делом направился к дежурной:

— Я врач, из Зарного. Мне бы с каким свободным коллегой посоветоваться.

— Из Зарного? — миловидная сестричка в глухом серо-зеленом платье и такой же шапочке с красным крестом вдруг улыбнулась. — Знаю Зарное. Бывала когда-то там, на усадьбе, в гостях…

— У Ростовцевых?

— Да… А вы их знаете?

— И Веру Николаевну, и Юру… и даже еще… Ксению… — тут доктор неожиданно для себя покраснел.

— Вот славно! Право же, славно! — обрадовалась сестричка. — А мы полгода уже не виделись — все некогда… Как там Верочка, Юра?

— Потихоньку… в порядке все…

— Поклон им передавайте. От Юленьки Лихоносовой… Мой папенька с их отцом — в одном штабе! Да, а насчет коллеги… Через полчасика Николай Саввич освободиться после обхода. Он всегда в ординаторской обедает. Подождете?

— Ну, конечно же. А подскажите, в какой палате господин Гробовский? Алексей Николаевич, поручик… с пулевым…

— Гробовский? — сестричка покачала головой. — А вы друг его?

— Ну-у-у…

— Выпишем его скоро. Путь дома долечивается! Понимаете, все время нарушает режим! Вечно у него какие-то люди, то сам куда-то уходит… И, главное, главврач ему ничего не говорит! Ну, так же нельзя! Может, вы скажете… Вот и сегодня открыл окно и мальчишку-газетчика позвал!

— Прямо в палату⁈

— Ну, что вы! В коридор…

В коридоре же доктор Гробовского и обнаружил.