— Это вам так кажется. По оценкам ваших экспертов, только оборудование может стоить десятки миллионов марок. Мы не согласны на такую сумму.

— Полковник Волков, — вздохнул немец, — я вас понимаю. У вас есть полномочия от ваших руководителей. Но и у меня есть свои. Поймите, я не могу, не имею права предлагать вам больше, чем мне разрешили.

— В таком случае передайте, что мы настаиваем на той сумме, о которой мы первоначально договаривались. — Волков посмотрел на проезжавший мимо автомобиль. Проехав метров сто пятьдесят, автомобиль остановился, и из него вылезла целая компания молодых, явно загулявших людей. Несколько парней и девушек приехали сюда, на место бывшей берлинской стены, чтобы снова увидеть это историческое место и набрать камней, уже ставших сувенирами во многих странах мира. Двое молодых людей весело толкали своих спутниц, и те кружили у моста, беспрерывно щелкая фотоаппаратами.

Немец поежился, отворачиваясь от приехавших. Его явно коробило такое отношение молодых людей к недавней трагедии разделенной страны.

— Я передам ваши пожелания, полковник, — сказал он, посмотрев на часы, — но мне кажется, в наших общих интересах договориться побыстрее, пока этого не сделали другие.

— Что вы имеете в виду? — быстро спросил Волков.

— Ничего. Просто мы имеем сведения, что не все в вашей стране согласны с переменами, происходящими в нашей. И мы готовы к любому развитию событий, даже самому худшему.

— Не нужно меня пугать.

— Боюсь, вы не поняли, — вздохнул немец, — это я не вас, это я себя пугаю. В Литве ваше руководство применило спецчасти КГБ и войска. Они сделали то, о чем их просил в свое время Хонеккер в Восточной Германии. Тогда они не захотели выводить из ангаров советские танки. Теперь, видимо, кто-то в Москве решил, что пришло время. И заметьте, это уже не в первый раз. Нам кажется, что в вашем руководстве скоро будут перемены. Отставка Шеварднадзе и события в Литве — очень нехороший симптом. Может оказаться, что нам просто не о чем будет договариваться.

— Это нас не касается. — Лицо полковника дернулось. — Меня не уполномочили вести подобные беседы. Так что мне передать? Вы согласны с нашими условиями?

— Да, — вздохнул немец, — придется согласиться. Я передам ваши пожелания. Учтите, что мы в одинаковой степени заинтересованы сохранить все в строжайшей тайне.

— Поэтому наши переговоры попали в печать? — зло спросил полковник. — Поэтому о них знает уже пол-Европы?

— Что вы говорите? — явно испугался немец. — В какую печать? Мы ничего не сообщали.

— Ваш «Шпигель» опубликовал статью о том, что советские генералы торгуют оружием и разбазаривают имущество Западной группы войск. Вы не читали статью в ноябрьском номере журнала?

— Это был просто пробный камень, — успокоился немец, — кажется, у вас так говорят. Они решили запустить такую утку на основании многочисленных фактов кражи имущества армии вашими солдатами и офицерами. Против руководства Западной группы войск у них пока нет ничего конкретного. Они решили таким образом устроить скандал, в результате которого могут всплыть дополнительные подробности. Скандальная статья, даже без упоминания имеющихся фактов, служит как бы резонансом, прелюдией к большому скандалу, и тогда масса свидетелей, решивших, что редакция располагает подобным материалом и кто-то уже опередил их в даче свидетельских показаний, бросается в объятия журналистов, пытаясь продать и свою информацию подороже. Это типичный трюк наших журналистов. Вы можете ни о чем не беспокоиться.

— У нас говорят: дыма без огня не бывает, — угрюмо огрызнулся полковник.