|
В Сиднее провинившиеся рабыни убегали из ее дома, не думая о последствиях, которые грозили им в случае, если их поймают. – Извините, миледи, – снова повторила девушка, опустив глаза. Она потянулась за толстым томом и как назло опять уронила его. – Не знаю, почему я держу тебя! – вскипела Фредерика. – Если ты и дальше будешь такой растяпой, я снова продам тебя на Каролину, где ты проведешь остаток жизни на хлопковых плантациях. Алекс замерла, пораженная словами Фредерики. Если она говорит так, то это похоже… Она вошла в отсек. – Добрый день, Фредерика. Вам не нужна помощь? Увидев Алекс, Фредерика поморщилась. – Моя служанка сама справится. – Она подтолкнула Дейзи изящным пальчиком. – Она хоть и туповата порой, но в состоянии сделать такой пустяк. Она говорила с девушкой так, словно та была ее рабыней, но ведь этого не могло быть! Уже много лет назад в Британии отменили рабство. Зато оно все еще процветало на юге Америки. – Занимайтесь своими делами, Александра, а со своими мы сами разберемся. Чувствуя, как у нее от гнева потемнело в глазах, Алекс наклонилась, чтобы помочь девушке собрать упавшие книги. – Даже если ты родилась в рабстве, Дейзи, здесь ты свободная женщина. Не забывай, что ты живешь в Англии. Девушка подняла глаза – в них плескался ужас. Ей было не больше двадцати – хорошенькая и аккуратно одетая, черные волосы собраны в пучок на затылке. Наклонив голову, она собрала последние книги и поднялась. – Кто позволил вам вмешиваться в мои дела? – прошипела Фредерика. – Вы теперь, может, и графиня, но это не дает вам права делать мне замечания. Проигнорировав ее выпад, Алекс спокойно проговорила: – Если ты хочешь изменить свое положение, Дейзи, приходи ко мне на Беркли сквер, 42. Что бы ни говорила твоя хозяйка, ты так же свободна, как и она. Если тебе не нравится подобное обращение, я найду для тебя подходящую работу, за которую ты будешь получать жалованье, и место, где ты сможешь жить. – С чего это вас так волнуют рабыни, Александра? – процедила Фредерика. – Может быть, вы потому принимаете ее судьбу так близко к сердцу, что сами были в рабстве в Ост Индии? Алекс с трудом сдержалась, чтобы не отвесить ей полновесную пощечину. Но тут мать перехватила ее руку. Она с трудом подавила гнев. До сих пор ни она, ни другие члены ее семьи не заговаривали о том, что с ней случилось на Востоке. Но, как часто повторял Гэвин, она не виновата ни в чем, и пусть эта девушка знает, что с ней произошло. – Да, Фредерика, я была рабыней, – произнесла она, и ее голос привлек внимание других покупателей, которые, остановившись, с любопытством слушали их перепалку. – Жаль, что вы не испытали на своей шкуре, что это такое. Может быть, тогда бы вы смогли проявить сочувствие к вашей служанке. – Она повернулась к Дейзи: – Пойдешь со мной? Я обещаю, что твое положение изменится к лучшему. Дейзи взглянула на свою хозяйку и, вздрогнув, словно та опять ее ударила, понурилась и покачала головой. – Ты заплатишь за это! – со злорадством глядя на Алекс, пообещала Фредерика. Алекс поморщилась от отвращения. Фредерика всегда была эгоистичной и трудной в общении, но сейчас она выглядела просто свихнувшейся. Снова напомнив себе, что никто не имеет права ее оскорблять, Алекс повторила: – Помни, Дейзи, Беркли сквер, 42, в любое время дня и ночи. – И тихо добавила: – Позволь мне помочь тебе. Дейзи отвернулась, а Фредерика презрительно процедила: – Теперь, когда вы сами признали, что были рабыней, людям нетрудно представить, какую жизнь вы вели. |
