|
Колуэлл скорее бы настаивал на дуэли. Филипп Эллиот гораздо больше подходил на эту роль. Он был достаточно умен и все еще не мог успокоиться, потеряв графский титул, а его разочарование могло привести к самым неожиданным последствиям. Но есть еще один человек… – Думаю, след ведет к Пирсу, но я не могу найти мотив, – задумчиво проговорил Гэвин. – Хотя он всегда мне не нравился, но он весьма неглуп и у него нет причин меня убивать. Я не представляю для него никакой угрозы и не могу даже вообразить, что он способен рискнуть всем, что имеет, ради того, чтобы просто так убить человека. Сурио кивнул. – Мне надо прислушаться к разговорам в таверне, может, что то и всплывет о тех мерзавцах, которые успели сбежать. – Спасибо. – Гэвин вспомнил о том, что говорила ему Алекс. – Между прочим, я знаю, что Алекс привлекла тебя к борьбе против нелегальной торговли рабами. Но ради Бога, будь осторожен! – Я стараюсь. Вы, в свою очередь, тоже остерегайтесь раз гуливать по ночам. – Я приму меры. – Он уже решил, что будет всегда носить при себе кинжал и трость, внутри которой спрятана шпага. Жаль, что ее не было с ним вчера. – Как ты думаешь, тебе удастся что нибудь узнать о нападавших? Сурио, подумав, кивнул. – Я постараюсь. Но никто не должен знать, что я делаю, иначе меня просто убьют. Гэвин думал точно так же. – Я просил жену не приходить сюда, пока опасность не минует. Алекс согласилась остаться сегодня дома, но долго она не выдержит. У нее не тот характер, чтобы сидеть взаперти. Сурио редко улыбался, но на этот раз его губы дрогнули в улыбке. – Она из тех леди, что превыше всего ценят независимость. И это была истинная правда. Насупив брови, Кейти разглядывала свое рукоделие. – Почему я должна учиться тому, что ненавижу? Ты ведь говорила, что тоже не любишь вышивать. – Потому что делать то, что нам не нравится, – значит воспитывать себя, – заявила Алекс, пряча улыбку. – И по том, женщина должна уметь работать иглой. Это может при годиться. Прошло не так много времени с тех пор, когда женщины собственноручно пряли пряжу и чинили одежду. Некоторые делают это до сих пор. – Я бы хотела сама постричь овечку, – мечтательно протянула Кейти, – Я люблю овец. Алекс задумалась. – Ты не представляешь, как много нужно сил, чтобы постричь овцу. Они не любят этого и всячески сопротивляются. На следующий год, весной, мы найдем место, где будут стричь овец, и посмотрим, как это делается. – Обещаешь? – Обещаю. – В имении полковника держат овец. Почему бы им не приехать на весеннюю стрижку? К тому же Алекс сама любила наблюдать за овцами. Дейзи вошла в маленькую гостиную, увидела Кейти и остановилась у дверей. По ее взволнованному лицу Алекс поняла, что у нее есть новости. – Ты хочешь поговорить со мной, Дейзи? – Да, мэм, когда вы освободитесь. Алекс обратилась к дочери: – Сбегай на кухню, посмотри, что там готовят на десерт. Обрадовавшись, что ей больше не нужно корпеть над ненавистным рукоделием, девочка выскочила из комнаты, бросив на служанку благодарный взгляд. Когда шаги Кейти затихли вдали, Дейзи тихо произнесла: – Я нашла моего друга, мэм. У него есть сведения, которые могут вам пригодиться. – Превосходно! Что он говорит? Дейзи покосилась на дверь. – Он работает в таверне рядом с доками. Он, как и я, американец, раб, но сбежал в Канаду и потом перебрался сюда. Он говорит, что может назвать одного из самых крупных английских работорговцев, респектабельного с виду, но владеющего несколькими кораблями, которые перевозят рабов. |
