|
– Зачем? Доктор покачал головой: – Мы, конечно, можем предотвратить инфекцию и ее распространение до тех пор, пока не восстановится хотя бы частично эпидермис – это основные проблемы на данной стадии. Но с моей профессиональной точки зрения вы получите больше пользы от искусственной руки, чем от своей собственной. Даже после операции и экстенсивной терапии, которые встанут вам в круглую сумму, пройдет не один год, пока рука начнет хоть как-то вас слушаться. В самом благоприятном случае она все равно не восстановится полностью. Долгую минуту я молча смотрел на него. – Мистер Дрезден? – не выдержал он. – Моя рука, – заявил я с упрямством трехлетнего ребенка и попытался улыбнуться. – Послушайте. Может, моя рука и изуродована к чертовой матери. Но она моя, ясно? Так что никаких ваших хирургических пил. Доктор покачал головой. – Я понимаю, сынок, – сказал он. – Что ж, удачи. – Он выписал мне рецепт мази-антибиотика, направление к еще более дорогостоящему светилу (так, на всякий случай) и выдал каких-то болеутоляющих таблеток. На обратном пути я попросил Мёрфи притормозить у аптеки, где купил лекарств по рецептам, охапку стерильных бинтов и пару кожаных перчаток. – Ну, – поинтересовалась Мёрфи. – Ты собираешься рассказать мне, что тебе врач говорил? Я выкинул правую перчатку в окно, и Мёрфи удивленно изогнула бровь. – Вот покончу с этой игрой в мумию, – сказал я, помахав свежезабинтованной рукой, – и встану перед проблемой выбора внешности. Майкл Джексон или Джонни Тремейн? Она постаралась не подавать вида, но я все же заметил, как она поежилась. Что ж, могу ее понять. Когда б не Томасовы голубые пилюли, я мог бы здорово сокрушаться насчет всей этой истории с рукой. Во второй половине дня я забрал Голубого Жучка у своего механика Майка – в деле авторемонта он является эквивалентом Иисуса Христа. Ну или д-ра Франкенштейна, не знаю точно. Я погнал Жучка в отель неподалеку от аэропорта на встречу с Артуро Геносой и свежеиспеченной миссис Геноса. – Ну и как замужняя жизнь, Джоан? – поинтересовался я. Джоан, простая, заурядная и светящаяся от счастья, с улыбкой прижалась к Артуро. Артуро тоже улыбался. – Ни разу еще не был женат на женщине, столь… творчески изобретательной. Джоан залилась краской. Мы очень мило перекусили вместе, и Артуро вручил мне мой гонорар – наличными. – Надеюсь, это вам не помешает, мистер Дрезден, – сказал он. – Фильм мы не закончили, и деньги ушли, когда мне пришлось объявить о банкротстве, но вы свою плату получить просто обязаны. Я покачал головой и подвинул конверт обратно ему. – Я не спас ваш фильм. Я не спас Эмму. – Тьфу на фильм! Вы рисковали жизнью, чтобы спасти Жизель. И Джейка. Эмма… – Он замялся. – Я понимаю, что вы не вправе рассказывать всего, но мне все-таки нужно знать, что с ней случилось. Лицо Джоан застыло, и она бросила на меня полный мольбы взгляд. Ей не нужно было объяснять. Она знала или подозревала истину: что за убийствами стояла Трисия Скрамп. Каким бы неудачным ни вышел предыдущий брак Артуро, такая новость о женщине, которую он некогда любил, разбила бы ему сердце. – Не знаю точно, – солгал я. – Я застал Эмму и Трикси в таком вот виде. Мне показалось, я увидел кого-то, и я побежал в надежде поймать его. Или он бежал быстрее меня, или мне просто показалось. Боюсь, что теперь мы уже и не узнаем. Артуро кивнул. – Вам не в чем себя винить. И вы не должны отказываться от честно заработанного, мистер Дрезден. Я перед вами в долгу. |
