|
– Есть соображения, кто за этим стоит? – Никаких, – вздохнул Томас. – Думаете, это энтропийное проклятие? – Если так, то очень уж неуклюжее. Зато сильное как черт-те что. Экие мелодраматические смерти вышли… – Я еще раз оглянулся проверить, как там щенки. Они сбились в пыльную кучу малу и дрыхли. Колчеухий щен дрых на самом верху. Он сонно открыл глаза, предостерегающе рыкнул на меня и снова уснул. Томас тоже оглянулся на ящик. – Славные какие пушистики. Откуда они такие? – Сторожевые псы какого-то монастыря в Гималаях. Кто-то стырил их там и привез сюда. Двое монахов наняли меня, чтобы я вернул их обратно. – Что, неужели у них там в Тибете собак не хватает? Я пожал плечами: – Они полагают, что в крови этих собак сохранились гены фу. – Фу… это, кажется, что-то вроде эпилепсии? Я фыркнул и, высунув руку в окно, опустил ее ладонью вниз. – Монахи считают, что они ведут род от божественной собаки-духа. Небесного духа-хранителя. Собаки фу. Они уверены, что потомство этих собак уникально. – А это так и есть? – Откуда мне, черт возьми, знать? Я всего лишь исполнитель. Мальчик на побегушках. – Ну и еще в некотором роде чародей. – Мир велик, – вздохнул я. – Невозможно знать все. Некоторое время Томас молчал под шуршание шин и взрыкивание раздолбанного мотора. – Э… вас не обидит, если я спрошу, что случилось с вашей машиной? Я огляделся. Признаться, интерьер моего Жучка и впрямь несколько отличался от стандартного «фольксвагена». Обшивка сидений исчезла. Собственно, исчезла и подкладка. То же относилось к коврикам на полу и тем частям торпедо, что были сделаны из дерева. Ну, оставалось, конечно, немного пластика – винила там или полиуретана, – и все металлические детали тоже никуда не делись, однако все остальное безжалостно ободрали, не оставив и клочка. Конечно, я в меру сил подремонтировал кое-что с помощью нескольких саморезов, проволоки, дешевых ковриков из супермаркета и нескольких катушек изоленты. Это придало моей машинке этакий постмодернистский дух; ну, то есть она смотрелась как произведение художника-авангардиста, выполненное из обломков, оставшихся после обмена ядерными ударами. С другой стороны, теперь внутри моего Жучка очень чисто. Черт, я же говорю, что мой стакан наполовину полон! – Плесенные демоны, – сказал я. – Вашу машину слопали плесенные демоны? – Типа того. Их вызвали из гнили, что наверняка водилась у меня в салоне, и они использовали всю органику, какую смогли здесь найти, для создания своих тел. – Так это вы их вызвали? – Блин, нет, конечно. Подарочек от одного грубияна, с которым я имел дело пару месяцев назад. – А я не слышал, чтобы у вас были громкие дела этим летом. – Жизнь-то не останавливается, приятель. И моя жизнь не вся состоит из сражений с полубогами и воюющими потусторонними народами, из отгадок разных там тайн прежде, чем они меня успеют укокошить. Томас выгнул бровь. – Ну да, она состоит еще из плесенных демонов и зажигательных обезьяньих какашек? – Что я могу сказать? Раз уж слово «магия» кончается на «и-я», приходится и мне этим заниматься. – Ясно. Эй, Гарри, можно спросить у вас еще кое-что? – Смотря что. – Вы правда спасли мир? Я хочу сказать, спасали два последних года подряд? Я пожал плечами: – Типа того. – Говорят, вы укокошили принцессу фейри и остановили войну между Летом и Зимой, – сказал Томас. |
