|
– По большей части я спасал собственную задницу. Так уж случилось, что мир тогда был примерно в том же месте. – Да, такое в страшном сне не привидится, – кивнул Томас. – А эти жуткие парни-демоны в феврале? Я покачал головой. – Они выпустили на волю довольно жуткую заразу, но это продлилось недолго. Они надеялись, что все это разрастется в один славный апокалипсис. Понимали, что шансы невелики, но попытались все равно. – Как Лот, – предположил Томас. – Пожалуй, да, похоже. Этакий Лотов геноцид. – И вы их остановили. – Я помог сделать это и остался при этом в живых. Впрочем, хеппи-энда не вышло. – Почему? – Мне не заплатили. Ни за то дело, ни за другое. На горящем обезьяньем дерьме я зарабатываю больше. Это неправильно, но это так. Томас усмехнулся и покачал головой: – Все равно не понимаю. – Чего? – Зачем вы занимаетесь всем этим. – Чем – этим? Он поерзал на остатках водительского сиденья. – Воплощением Одинокого Рейнджера. Всякий раз, как вы ввязываетесь в какую-нибудь историю, вам физиономию квасят в кровь, а зарабатываете вы на этом – дай Бог, чтобы на чистку обуви хватило. Живете вы в этой темной, холодной дыре. Живете один. У вас нет ни женщины, ни друзей, и ездите вы на этой помойной жестянке. Жалкая жизнь. – Вы действительно так считаете? – спросил я. – Говорю то, что вижу. Я рассмеялся: – А вы как думаете, зачем я этим занимаюсь? Он пожал плечами. – Все, на что хватает моей фантазии, – это что вы либо полны какой-то мазохистской, закоренелой ненависти к себе, либо просто с катушек съехали. Версию неслыханной тупости всерьез рассматривать не будем из уважения к вам. Я продолжал улыбаться. – Да вы меня совсем не знаете, Томас. То есть ни капельки. – Мне кажется, это не так. Я видел вас в сложных обстоятельствах. Я пожал плечами: – Ну, видели – и что? День или два из целого года? И как правило, когда что-нибудь вот-вот убьет меня, раскатав в труху. – А что? – А то, что на триста шестьдесят три триста шестьдесят пятых моя жизнь совсем другая, – сказал я. – Вам про меня почти ничего не известно. Моя жизнь не сводится к магическому мочилову или креативной пиромании по всему Чикаго. – С последним не поспоришь. Я слышал, несколько месяцев назад вы еще и в Оклахому мотались. Что-то там, связанное с торнадо и национальной лабораторией по изучению ураганов. – Так, оказывал мелкую услугу новой Летней Леди – преследовал одного неотесанного штормового сильфа. Пришлось помотаться там в этих багги, в которых охотятся за торнадо. Видели бы вы лицо водителя, когда до него дошло наконец, что как раз торнадо-то нас и преследует. – Славная история, Гарри, но о чем это все говорит? – Только о том, что вы не имеете ни малейшего представления об изрядной части моей жизни. Скажем, у меня есть друзья. – Охотники за монстрами, оборотни и говорящий череп. Я покачал головой: – Не только. Мне нравится мое жилье. Черт, да если уж на то пошло, мне нравится моя машина. – Вам нравится эта… эта груда металлолома? – Ну, внешне она, конечно, не слишком впечатляет, зато на нее можно положиться. Старая боевая кляча. Томас снова поерзал на прикрывавшем пружины коврике. – Знаете, вы просто вынуждаете меня всерьез задуматься о третьей причине. О неслыханной тупости. |
