Писатель сказал: «Как в романе…»

         Девица вильнула спиною,

         Провизор порылся в кармане

         И чиркнул над кислой певичкой

         Бенгальскою красною спичкой.

    <1910>

«Смех сквозь слезы»

         Ах, милый Николай Васильич Гоголь!

         Когда б сейчас из гроба встать ты мог,

         Любой прыщавый декадентский щеголь

         Сказал бы: «Э, какой он, к черту, бог?

         Знал быт, владел пером, страдал. Какая редкость!

         А стиль, напевность, а прозрения печать,

         А темно-звонких слов изысканная меткость?..

         Нет, старичок… Ложитесь в гроб опять!»

         Есть между ними, правда, и такие,

         Что дерзко от тебя ведут свой тусклый род

         И, лицемерно пред тобой согнувши выи,

         Мечтают сладенько: «Придет и мой черед!»

         Но от таких «своих», дешевых и развязных,

         Удрал бы ты, как Подколесин, чрез окно…

         Царят! Бог их прости, больных, пустых и грязных,

         А нам они наскучили давно.

         Пусть их шумят… Но где твои герои?

         Все живы ли, иль, небо прокоптив,

         В углах медвежьих сгнили на покое

         Под сенью благостной крестьянских тучных нив?

         Живут… И как живут! Ты, встав сейчас из гроба,

         Ни одного из них, наверно б, не узнал:

         Павлуша Чичиков – сановная особа

         И в интендантстве патриотом стал, —

         На мертвых душ портянки поставляет

         (Живым они, пожалуй, ни к чему),

         Манилов в Третьей Думе заседает

         И в председатели был избран… по уму.

         Петрушка сдуру сделался поэтом

         И что-то мажет в «Золотом руне»,

         Ноздрев пошел в охранное – и в этом

         Нашел свое призвание вполне.

         Поручик Пирогов с успехом служит в Ялте

         И сам сапожников по праздникам сечет,

         Чуб стал союзником и об еврейском гвалте

         С большою эрудицией поет.