Гигантский лук напряг все силы

         И поднял семена в коронке.

         Кругом забор, седой и хилый.

         Малина вяло спит в сторонке.

         Кусты крыжовника завяли,

         На листьях – ржа и паутина.

         Как предосенний дух печали,

         Дрожит над банею осина.

         Но огород еще бодрее,

         И гуще, и щедрей, чем летом.

         Смотри! Петрушки и порей

         Как будто созданы поэтом…

         Хмель вполз по кольям пышной ceткой

         И свесил гроздья светлых шишек.

         И там, и там – под каждой веткой

         Широкий радостный излишек.

         Земля влажна и отдыхает.

         Поникли мокрые травинки,

         И воздух кротко подымает

         К немому небу паутинки.

         А здесь, у ног, лопух дырявый

         Раскинул плащ в зеленой дреме…

         Срываю огурец шершавый

         И подношу к ноздрям в истоме.

    <1913>

Силуэты

         Вечер. Ивы потемнели.

         За стволами сталь речонки.

         Словно пьяные газели,

         Из воды бегут девчонки.

         Хохот звонкий.

         Лунный свет на белом теле.

         Треск коряг…

         Опустив глаза к дороге, ускоряю тихий шаг.

         Наклонясь к земле стыдливо,

         Мчатся к вороху одежи

         И, смеясь, кричат визгливо…

         Что им сумрачный прохожий?

         Тени строже.

         Жабы щелкают ревниво.

         Спит село.

          Темный путь всползает в гору, поворот – и всё ушло.

    <1914>

    Ромны

Белая колыбель

         Ветер с визгом кра?дется за полость.

         Закурился снежный океан.