Чертов ветер с хриплым писком,

         Взбив до неба дымный прах,

         Мутно-белым василиском

         Бьется в бешеных снегах.

         Смерть и холод! Хорошо бы

         С диким визгом взвиться ввысь

         И упасть стремглав в сугробы,

         Как подстреленная рысь…

         И выглядывать оттуда,

         Превращаясь в снежный ком,

         С безразличием верблюда,

         Занесенного песком.

         А потом – весной лиловой —

         Вдруг растаять… закружить…

         И случайную корову

         Беззаботно напоить.

    Декабрь 1910 или начало 1911

    Кавантсари

«Солнце жарит. Мол безлюден…»

         Солнце жарит. Мол безлюден.

         Пряно пахнет пестрый груз.

         Под водой дрожат, как студень,

         Пять таинственных медуз.

         Волны пухнут…

         Стая рыб косым пятном

         Затемнила зелень моря.

         В исступлении шальном,

         Воздух крыльями узоря,

         Вьются чайки.

         Молча, в позе Бонапарта,

         Даль пытаю на молу:

         Где недавний холод марта?

         Снежный вихрь, мутящий мглу?

         Зной и море!

         Отчего нельзя и мне

         Жить, меняясь, как природа,

         Чтоб усталость по весне

         Унеслась, как время года?..

         Сколько чаек!

         Солнце жжет. Где холод буден?

         Темный сон случайных уз?

         В глубине дрожат, как студень,

         Семь божественных медуз.

         Волны пухнут…

    Весна 1911

    Ялта

В море

         Если низко склониться к воде

         И смотреть по волнам на закат —

         Нет ни неба, ни гор, ни людей,

         Только красных валов перекат…

         Мертвый отблеск… Холодная жуть,

         Тускло смотрит со дна глубина…

         Где же лодка моя и гребец?

         Где же руки, и ноги, и грудь?

         О, как любо, отпрянув назад,

         Милый берег глазами схватить —

         Фонарей ярко-желтую нить,

         И пустынного мола черту!

    1911 (?)

В Крыму

         Турки носят канифоль.