- Напиши ему расписку, Коттон, - сказал Карелла.

Было уже достаточно поздно и ему вовсе не хотелось вступать в спор в холле этого обветшалого отеля. Хейвс быстро выписал под копирку расписку в двух экземплярах. Расписался на том и другом и оба экземпляра подал Сэнфорду.

- А как нам быть с этой порванной обложкой? - спросил он с явным опозданием.

- Да-а-а, - протянул Карелла. На корешке журнала была небольшая задиринка, он потрогал ее пальцами и тут же сказал:

- Сделай об этом отметку в расписке, Коттон.

Хейвс взял расписку обратно и на каждой из копий сделал приписку "Небольшой разрыв на корешке", после чего снова протянул расписку Сэнфорду.

- Вы тоже распишитесь под этим, мистер Сэнфорд, - сказал он.

- Зачем это? - спросил Сэнфорд.

- Чтобы подтвердить, что мы получили журнал именно в таком состоянии.

- Ах, да, - сказал Сэнфорд. Он выбрал у себя на столе одну из шариковых ручек и спросил:

- А что я должен здесь написать?

- Ваше имя и звание, вот и все.

- Звание?

- Ночной дежурный отеля "Эддисон".

- Ах, да, - сказал Сэнфорд и расписался на листах. - Так будет правильно? - осведомился он.

Оба детектива внимательно поглядели на то, что он написал.

- Любишь девочек? - внезапно спросил Карелла.

- Что? - спросил Сэнфорд.

- Девочек, - сказал Хейвс.

- Конечно. Конечно же я люблю девочек.

- Одетых или голых?

- Что?

- В одежде или без нее?

- Я.., я не понимаю, о чем это вы, сэр.

- Где вы были сегодня вечером между одиннадцатью двадцатью и двенадцатью часами? - спросил Карелла.

- Я был.., я готовился к выходу на.., на работу, - проговорил Сэнфорд.

- А вы уверены, что вы в это время не были в аллее театра на Тринадцатой улице, и не зарезали там девушку по имени Мэрси Хоуэлл?

- Что? Нет конечно.., нет, конечно.., конечно нет. Я.., я был дома.., я одевался.., как раз.., чтобы пойти на работу, - Сэнфорд вдруг набрал в легкие воздуха и решил проявить твердость:

- Послушайте, что это вы болтаете? - выпалил он. - Может вы, наконец, объясните мне, в чем дело?

- Дело вот в чем, - сказал Карелла и ткнул пальцем в текст расписки в получении журнала и подписи под ней.

- Собирайся и пошли, - сказал Хейвс. - Бухгалтерия подождет. У тебя теперь каникулы.

Было двадцать минут шестого, когда Адель Горман подала чай Мейеру. Он как раз сидел на корточках перед кондиционером подвешенным на стене чуть слева от оконной портьеры. Услышав шаги, Мейер глянул на нее через плечо и тут же поднялся.

- Я не спросила, какой именно чай вы любите, - сказала она, - и поэтому на всякий случай принесла все.

- Огромное спасибо, - сказал он. - Чуточку молока и сахар, если позволите.

- Ну, вы уже сделали обмер комнаты? - спросила она и поставила поднос на стол перед диваном.

- Да, теперь у меня, как я полагаю есть все, что нужно, - сказал Мейер. Он положил в чай ложечку сахара, помешал чай, потом подлил немножко молока и снова помешал, и только после этого сделал первый глоток. Горячий, - проговорил он с одобрением.

Адель Горман молча наблюдала за ним. Так, в полной тишине он продолжал свое чаепитие. Красивые каминные часы тикали, казалось, в ускоренном темпе.

- У вас всегда так темно в комнате? - прервал наконец молчание Мейер.

- Видите ли, муж у меня слепой, как вы знаете, - сказала Адель. Поэтому мы, собственно, и не нуждаемся в более ярком освещении.

- Угу. Но отец ваш читает в этой комнате, так ведь?

- Простите?

- Помните, в ту ночь, когда вы вернулись из гостей. Он сидел тогда в этом кресле подле торшера и читал. Помните, вы говорили?

- О, да. Да, правильно - он тогда читал.

- Слабое здесь освещение для чтения.

- Пожалуй, вы правы.