— Габриэлла ранена, ей нужна помощь! Стой! Да посмотри же вокруг — тут везде оружие и кровь!

Несмотря ни на что любопытство и здравый смысл победили. Аска уже почти ушла, но всё-таки решила напоследок бросить свой испепеляющий взгляд… И, благодаря моей реплике, уже зная, что искать, быстро убедилась в ложности своего первого впечатления.

На полу небрежно валялся разгрузочный жилет и короткий штурмовой автомат, а на столе спокойненько лежал мой именной "глок" в окружении бинтов и лекарств. Да ещё и повсюду виднелись капли крови и грязные отпечатки подошв…

Так себе романтическая обстановка, я вам скажу.

— Икари, это точно не…

— Himmelherrgott, Лэнгли! Полумёртвые девушки не возбуждают меня в плане секса!

Аска покраснела, но всё же после некоторого колебания подошла ко мне. Увидев рану итальянки, рыжая окончательно развеялась в своих сомнениях, и мы уже вдвоём стали хлопотать над Ферраро, которая, судя по всему, только чудом ещё находилась в сознании.

Выяснилось, что в лекарском ремесле Лэнгли очень соображает, поэтому общими усилиями мы с перевязкой покончили достаточно быстро.

Аккуратно удалили пинцетом мелкие кусочки одежды и нитки, промыли и продезинфицировали раны. Я осторожно прозондировал пинцетом глубину пореза на пояснице и уже было начал присматриваться к набору медицинских игл…

— Не надо зашивать… — тихо произнесла итальянка. — Оставь так.

— С ума сошла? — возмутилась Аска. — Края такой раны по-любому скрепить надо!

— Рана грязная — лучше пусть так заживёт.

Немного посовешавшись с Лэнгли, пришли к выводу, что итальянке виднее.

Я наложил специальную салфетку, а рыжая начала бинтовать, дабы даже косвенно не подпускать меня к груди Габриэллы.

— Вроде бы всё… — задумчиво произнёс я.

После этого я начал прибираться и затирать грязь и кровь, а Лэнгли отправилась поискать для Габриэллы сухую и чистую одежду.

Аска притащила один из халатов Мисато — решив, что её вещи Ферраро не подойдут, немка устроила набег на майорский гардероб. Обозвав меня на всякий случай извращенцем Лэнгли вытолкала меня в коридор, а занялась переодеванием Габриэллы..

Чем несказанно облегчила мне жизнь, избавив от лишних картин и соблазнов, гм.

Далее опять подключился я, начав отпаивать итальянку тёплым чаем и чуть ли не насильно скармливая ей сладости, хранящиеся в холодильнике. Как оказалось, болезненный и вялый вид Ферраро вовсе не означал, что у неё нет аппетита. Как раз-таки наоборот — процесс поглощения итальянкой пищи лучше всего описывался глаголом "ЖРАЛА". Пусть девушке сей глагол и не слишком подходил фонетически, зато был наиболее верным.

В итоге спустя полтора часа на кухне квартиры номер 116 имелась сытая, сонная и не особо умирающая Габриэлла, укутанная в одеяло. Которую совместными японо-немецкими усилиями (при русском духовном наставничестве) отволокли в зал, уложили на диван и накрыли одеялом.

Мы с Аской, изрядно вымотавшиеся и уставшие, разбрелись по своим комнатам, взяв твёрдое обещание с итальянки, что завтра нам всем предстоит серьёзный разговор…

И с чувством выполненного долга я спокойно лёг спать…

Точнее попытался, потому как после столь ярких и неспокойных впечатлений спать категорически не хотелось. А если и хотелось, то исключительно в обнимку с чем-нибудь скорострельным и многозарядным. И в бронежилете. И…

И вот за такими вот нехитрыми терзаниями я через пару часов всё-таки задремал.

* * *

Проснулся я от того, что лежал в неудобной позе на холодном каменном полу. Открыв глаза, я понял, что нахожусь в каком-то тускло освещённом помещении.