— Расчётное время до контакта — две минуты.

Ожидания порождает размышления. Размышления порождают сомнения. Сомнения — гибельны!

К чёрты все ненужные мысли. К чёрту.

Я сделал всё, что мог, чтобы подготовиться к этому бою. Кто может — пусть сделает больше!

Что мне с моего послезнания, которое к тому же вовсе не абсолютно? Ведь я не знаю, что нужно делать. Это не чёткое понимание того, что требуется ввести командирскую башенку на Т-34, придумать промежуточный патрон, или заставить истребители летать не тройками, а двойками.

Я не знаю, что мне нужно делать.

Придти до боя к Мисато и сказать: "Эй, командир! Следующий Ангел выползет на берег, Аска легко сможет разрубить его на две части, но потом он трансформируется в двух одинаковых гуманоидов. И, кажется, их ядра нужно будет поразить одновременно, так что потребуется нам с Аской научиться действовать максимально синхронно. Можно в качестве тренировки учиться танцевать, например…". Так, что ли?

Ага, и Кацураги тут же поинтересовалась бы моим самочувствием и немедленно настучала конторским медикам относительно того, что у лейтенанта Икари шарики за ролики заезжают.

За тот месяц, что я тренировался вместе с Аской мне стало понятно, что полной синхронности действий в бою нам с ней в принципе не добиться. Лэнгли вообще требовалось хоть как-то привести в норму, то есть довести её почти спортивную манеру боя до подходящей для реальных сражений.

Ну, и к чему я в итоге пришёл после всех своих размышлений относительно битвы с Израфиилом? А к тому, что никакой недели на маразматичные тренировки с целью синхронизировать свои действия и со второй попытки уничтожить Ангелов-близнецов у нас не будет.

И значит — всё решится сегодня. И желательно — на этом самом побережье.

Как только Ангел попытается разделиться, его нужно будет максимально быстро и чётко уничтожить. Не может же он провернуть этот фокус мгновенно! Ему наверняка потребуется время для "прихода в себя", как тому же Рамиилу, который отвечал на действия противника не раньше, чем через пять секунд.

Ввязаться в бой, а дальше — по обстоятельствам. Наполеон действовал именно так и почти всегда побеждал.

— Расчётное время до контакта — одна минута.

Всё, пора.

Мощная оптика Евы послушно увеличила и приблизила огромную тень, полным ходом идущую к берегу. Глубина здесь была хоть и достаточно солидная — хоть линкор подводи к пляжу, но всё-таки постепенно уменьшалась. И Ангел начинал постепенно приближаться к поверхности…

— Тридцать… Двадцать девять… Двадцать восемь…

Я вскинул автомат, перехватил его поудобнее и крепче прижал приклад к плечу. Прицельный марке замер на том месте, где приблизительно должен был вынырнуть противник. Краем глаза заметил, что Аска встала поудобнее, пошире расставляя ноги и вскидывая винтовку к плечу. АТ-поле моей Евы привычно усилилось, готовое в случае чего защитить от вражеских ударов, а после превратиться из щита в неотразимый меч…

— Одиннадцать… Десять… Девять…

Сейчас.

— Два… Один… Ноль.

Ничего. Тень подошла к гряде скал, что торчали из воды у самого берега, но ничего произошло. Ничего! Механическая дура ошиб…

В нескольких сотнях метров впереди от меня морская вода ударила в небо сплошной стеной выше даже моей Евы. Какую-то невыносимо долгую секунду словно бы задумалась, паря в воздухе… А затем чудовищным ливнем обрушилась на прибрежные скалы.

В брызгах морской воды на мелководье выползла — по-другому просто и не скажешь, исполинская туша.

— А ты немаленький сукин сын, — изрёк я, переводя прицельный маркер чуть выше и левее.