Адди рассмеялась:

– Вам бы стоило подружиться с моим мужем. Вы говорите почти одинаковыми словами. Доллары, центы, фунты, шиллинги, пфенниги, рейхсмарки и франки – весь международный лексикон коммерции.

– Увы, это, очевидно, так и есть.

Усевшись, Кэролайн и Адди, словно две сойки, тут же принялись трещать о приюте для иммигранток, о самочувствии общих знакомых и прочих интересующих женщин вещах.

Боязнь быть узнанным, которую он испытывал с того самого дня, как ступил на австралийский берег, сменилась бурным негодованием.

«Иисусе, если даже женщина, с которой я прожил в любви и согласии восемь лет и которую так люблю поныне, не узнает меня, то что говорить о женской натуре вообще? Как быстро они все забывают!»

Ему становилось ясно, что его страхи, в сущности, не имеют под собой никакой почвы. Крег Мак-Дугал умер и похоронен. Единственное свидетельство, что он жил, – запись, сделанная где-то в регистрационной книге. Итак, он умер и позабыт всеми.

Хотя нет! Ведь есть еще Джейсон, его родная кровь, и они почувствовали родство с первого же взгляда.

Неожиданно Кэролайн положила свою ладонь ему на руку:

– Надеюсь, вы извините меня, если я покину вас с Адди на несколько минут, Макс? Я вижу члена совета Куигли и миссис Куигли и должна поговорить с ними. Мне надо, чтобы советник выступил на следующем нашем собрании.

Адди посмотрела на него своими необыкновенными зелеными глазами, приобретшими за это время более темный оттенок, и ровным голосом спросила:

– Вы намерены навсегда поселиться в Австралии, мистер Доналдсон?

– Не думаю, миссис Блэндингс, – ответил он, отводя взгляд. – Я человек беспокойный, и как только завершаю где-либо свои дела, меня тянет исследовать новые места.

– Хотите завоевывать все новые и новые миры?

– Никогда не мечтал завоевывать миры.

– Что же тогда непрерывно подстегивает и вас, и моего мужа? Есть ли какая-нибудь скрытая цель в постоянной погоне за богатством, землей, властью? Лично я не верю в существование высокой цели в такого рода гонках. Вы, мужчины, просто стремитесь придать внешнюю респектабельность своим материалистическим устремлениям.

Она смотрела на него пристально, выжидающе, оценивая его холодным взглядом. С таким отчуждением, словно он был каким-то экспонатом под микроскопом.

– Я не могу говорить за вашего мужа, миссис Блэндингс.

– Тогда говорите за себя. Она еще дразнит его!

– Сказать за себя?.. – Он запнулся. Как втолковать ей? «Господи Боже мой, это же Я. Твой возлюбленный, какого ты поклялась любить до самого Судного дня. Любить, хранить верность. Ты вторая моя половина, которую я искал с самого детства. Какое удивительное чувство неразделимо соединяло нас, даже когда мы были за многие мили друг от друга? У каждого из нас был инстинкт голубя, безошибочно приводящий домой».

– Мистер Доналдсон! – ворвался в его мысли ее резкий голос. – Вы женаты?

– Да. Нет… Видите ли, давным-давно, много-много лет назад, – с запинкой выдавил он, – я был женат. Женат на удивительной женщине, которую очень любил.

«Черт побери! Я никогда ни на миг не прекращал любить тебя, Адди. И единственная, если хочешь знать, моя цель – вновь соединиться с тобой, вернуть незабываемое прошлое. Будь прокляты деньги и власть! Это всего лишь средства для достижения заветной цели. И еще – лекарство от давящего чувства одиночества и тоски».

– Жаль, что я не могу сказать того же самого… Вы все еще ее любите?

– Да, люблю.