– Нам нужно поговорить в тихом месте, – сказала она заговорщическим тоном.

– Пошли в лес?

– Нет, у меня предложение получше. Пошли к гаражам. Там рядом овраг и почти никого нет.

Всю дорогу они молчали. Саша несколько раз порывался заговорить, но каждый раз его что-то останавливало. Он искоса поглядывал на серьезное лицо девочки. Губы Ирмы были плотно сжаты, взгляд уверенный и взрослый, совсем не свойственный ее возрасту.

«Она что-то решила», – подумал Ковалев, стараясь идти в шаг с Ирмой.

– Где-то здесь был гараж папы Дрона, – встрепенулся он. – Я был там после пожара. Там все черное от сажи, и ворота нараспашку. Машина тоже сгорела.

– Наверное, это было самое ценное, что пострадало, – обронила Ирма, и он не сразу понял, что она имела в виду. А когда понял, поежился.

Они завернули за будку охранника, которая уже год как была необитаема, и, продравшись сквозь жесткий кустарник, оказались на краю обширного оврага.

– Вон там, внизу, – показала Ирма на бревно, лежащее в круге золы. Повсюду валялся мусор – пустые бутылки, клочья газет, пластиковая посуда вперемешку с использованными салфетками, и все это обильно приправлено крошевом из битого стекла.

– Здесь грязно, – заметил Саша, поморщив нос.

– Зато нас никто не подслушает, – парировала девочка. Выбрав наиболее чистый обрывок газеты, она постелила его на бревно и села.

– Что ты решила? – спросил Ковалев.

– Я не спала всю ночь, – призналась Ирма. – Все ужасы какие-то снились. Думала над твоими словами.

– Это единственный выход.

– Вспомни Масю.

Саша наступил кроссовкой на пивную банку, расплющив ее с легким хрустом.

– Плевать на Масю. Жалко ее, конечно. Но она кошка, а ты человек.

Она растерялась.

– Ты говоришь жестокие вещи.

– Ирма… Я не хочу ждать, когда тебя убьют.

– Я ведь рассказывала тебе про судьбу. Человек не должен вмешиваться в дела, которые его не касаются.

Ковалев присел на корточки перед ней.

– Меня касаешься ты, – тихо сказал он. – Мы… мы ведь любим друг друга.

Ирма закрыла лицо руками.

– Я очень боюсь, Саша.

– Ты должна мне поверить.

– Я все понимаю, но… я не знаю, как поступить!

Голос девочки сорвался на крик, и Саша даже испугался – а вдруг их кто-то услышит?!

– Я отлично все понимаю! – глотая слезы, проговорила она. – Мы не должны никому причинять боль! Но я хочу жить! Жить и видеть рядом тебя! Как нам поступить?!

Он обнял Ирму, прижимая к груди ее вздрагивающее тельце.

– Мы любим друг друга. А все остальное неважно.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты… убьешь их?

Саша молча кивнул.

– Я не могу тебе это позволить, – вздохнула Ирма.

– Тогда мы умрем вместе.

Она вытянула ноги, глядя на исцарапанные кончики туфелек.

– Нас могут поймать, – отстраненным голосом заметила она. – Мне-то что, я малолетка. А тебе уже четырнадцать. Я слышала, за убийство в этом возрасте уже сажают в тюрьму.

Саша горько усмехнулся.

– Я учусь в специальной школе, Ирма. Таких, как я, в тюрьму не сажают.

– Все равно. Тебя закроют в сумасшедшем доме. Будут колоть уколы, и ты вообще ничего не будешь соображать.

– Но мы хотя бы попробуем!

Она замолчала, сложив руки на своей маленькой, еще не оформившейся груди.