– Да? – удивилась Катерина. – А я решила… Неважно, что с ней такое?

– У нее… как бы тебе сказать… Что-то вроде депрессии. Она сирота, мать в детстве умерла, отец недавно, и у девочки какой-то ступор. Молчит, в одну точку смотрит. Короче, не буду тебе голову морочить, сама увидишь.

– Когда она у тебя появится? Завтра? Часиков в семь загляну.

Рассыпавшись в благодарностях, Татьяна повесила трубку. Что ж, одной заботой меньше. Даже двумя. На работу идти не надо, и врач осмотрит Дину.

Она позвонила Соне и выяснила, что та завтра собирается идти выписываться. Отлично: можно со спокойной душой «поболеть». Лиле тоже набрала, предупредила, что с завтрашнего дня не выйдет. По официальной версии, у нее приключилось очередное обострение хронического пиелонефрита. Про то, что у Татьяны больные почки, знали все, так что вопросов ни у кого не возникло. Только сплошное сочувствие и пожелания выздоровления.

Теперь можно немного отдохнуть. Завтра предстоит трудный день. Да и последующие наверняка не легче. Она постаралась не думать о плохом и сосредоточиться на домашних делах.

Глава 6

Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Это правда. Татьяна проснулась в начале шестого. Распахнула глаза и поняла, что больше уснуть не удастся. Сходила в ванную, позавтракала, почитала…

Минуты тащились медленно как никогда. Она предполагала, что Азалия уходит на работу около семи-восьми часов. Когда уходит Жан, понятия не имела. Действовать собиралась наверняка. Занять наблюдательный пост возле собственной приоткрытой двери, убедиться, что любовники убрались из квартиры. Подождать. Мало ли, вдруг один из них что-то забудет и вернется.

Была мысль позвонить каждому из них на работу, чтобы точно удостовериться. Но потом Татьяна отказалась от этой затеи. Позже оба могли вспомнить «контрольный» звонок. Кто знает, вдруг у Азалии настолько обширные связи, что она сможет проследить, кто и откуда звонил? Татьяна точно не знала, есть ли такая техническая возможность. Может, это только ее фантазии. Но рисковать опасно.

В семь часов она поставила возле двери табуретку, уселась и стала ждать. Жаль, что окна не во двор! Не пришлось бы тогда караулить.

На лестничной клетке – четыре двери. Кроме нее, здесь жили три семейные пары. Пожилая чета Галимовых сейчас очень кстати поправляла здоровье в санатории. Отлично, потому что Галимова была не в меру любознательной особой. А лишний сунутый не в свое дело нос мог серьезно навредить делу. Так что лечитесь, голуби, лечитесь!

В квартире напротив проживала молодая семья с четырехлетним сыном. Около семи Татьяна каждый будний день слышала оглушительный рев, легко и играючи пробивающийся сквозь дверь с шумоизоляцией: Алешу волокли в садик. Обычно Дима (отличный парень – вежливый, с юмором) развозил на своей «Мазде» жену и сына, как он выражался, «по местам прохождения службы», потом ехал на работу. Алешины вопли послужили сигналом, что и из этой квартиры не выглянет в неподходящий момент ненужный свидетель.

Оставались Суворовы из тридцать восьмой – муж, жена, теща и дочь-подросток. Они вроде тоже отбывали на работу-учебу примерно в это время. Дома оставалась только теща, но она зимой перенесла инсульт и с огромным трудом поднималась с кровати, так что с этой стороны Татьяна неожиданного вмешательства не опасалась.

Без четверти восемь громыхнула дверь у Суворовых. В сторону лифта быстро простучали каблуки.

– Сашка, лифт держи! Без нас не уезжай! – пробасил глава семьи.

– Ладно, – врастяжку ответила девочка.

Послышалась возня, загремели замки. Дзынькнул подъехавший лифт. Раздалось мягкое шипенье дверей, приглашающе разъехавшихся в стороны. Сашка зашла в лифт и нетерпеливо позвала оттуда:

– Вы там скоро?

– Идем, идем, – торопливо отозвался женский голос.