В ногах носилок на металлоткани лежал пакет с дарёным свитером — на первом посту процессию встретила и проводила старший специалист Кондратьева. Перекрестила сталкеров, положила свитер, подоткнула ножки. На крыльце врачи (старший сержант-военспец и гражданский, армянин) пожали сталкерам плечики, пожелали удачи и вручили Клубину здоровенный пикающий и мигающий чемоданище с жизнеобеспечением, от которого под металлоткань тянулись провода и трубки. — Клубин внутренне ужаснулся, увидев этот чемоданище, но чудовище оказалось почти невесомым. — Попрощавшись, врачи остались на крыльце, немедленно закурив.

Два модифицированных «хаммера» (ракетная установка, огнемёты, гермокабины, канадские манипуляторы) ждали на плацу. Один «хаммер», грязный, как из болота вылезший, украшали, кроме обычного малоросликовского бурундука в каске, красные кресты, второй — чистенький, как надраенный, похвастаться мог только бурундуком. Народу вокруг было немного, а зевак не было совсем: дисциплина у Малоросликова не разбалтывалась даже ввиду жестоких чудес, коими Комбат и Тополь и работали не за страх, а за совесть.

Малоросликов сидел на подножке чистого вездехода и вполголоса распекал какого-то незнакомого полковника с бакенбардами и лопатками в петлицах. Полковник по стойке смирно истекал потом и молчал с написанным на длинном лице выражением героизма в терминальной стадии. В сторонке деликатно жевал табак денщик генерал-лейтенанта, ротмистр фон Тизенгаузен. Увидев приближающуюся процессию, Малоросликов оборвал нотацию, поднялся и, взяв полковника левой рукой за эполет, кратко, подытоживающе врезал ему кулаком правой под дых. Полковник не дал слабины и тут: даже не пикнул. Фон Тизенгаузен подскочил, помог полковнику распрямиться, увёл куда-то в пространство.

Малоросликов козырнул Клубину, посмотрел на сталкеров, посмотрел на чемоданище.

— Ожидаю приказаний, — сказал.

Клубин поставил чемодан на бетон.

— Мне больше нравится вот этот, — сказал он юмористически, показывая на грязную машину.

— Виноват, господин главный инспектор. Человеческий фактор. Как прикажете.

— Так и прикажу. Врачи сказали: без системы жизнеобеспечения сталкеры и получаса не проживут.

— И всё во имя и по приказанию международной общественности! — подал из-под маски голос неугомонный Тополь. И пропел: — Нобелька-нобелевка, нобелька родная, мировецкая ты нобелька моя, е, е, е!

— Молчать на носилках, — проговорил Малоросликов.

— И это вы говорите тому, кто, не щадя живота своего… и прочих немаловажных органов!.. Олегыч, я протестую. Обидно, ёптыть!

— Тополь, заткнись, — проговорил Комбат с интонациями Малоросликова.

— «Олегыч»? Вы что, знакомы? — спросил Малоросликов Клубина негромко.

— Пу-пу-пу… Да познакомились вот спозаранку. В Зоне это быстро. Кстати, прекрасное утро для нарушения субординации, не правда ли, господин генерал-лейтенант?

— Виноват, господин главный инспектор. Прошу понять: обстановка необычная. Осваиваюсь… Как прикажете поступить с вашим водителем? Открывать огонь или просто постричь?

Клубин хлопнул себя по лбу.

— Трах-тарарах! — сказал он искренне. — Забыл. Пропустите его, будьте любезны, сюда, господин генерал-лейтенант. Он пойдёт со мной, второй машиной.

— Слушаюсь. — Малоросликов шагнул в сторону, прижал к гарнитуре палец и забубнил приказания. Клубин же обратился к возчикам.

— Осторожно грузите носилки в салон, господа офицеры. Чемодан этот — в систему, в рэк под индексом «четыре». Врачи сказали, само всё включится.