– Не представляю, что с ней делать. – Она на миг прижалась головой к его плечу, вдохнула его запах. – А у меня сегодня новое дело: отравлен католический священник. Парень замертво рухнул прямо во время заупокойной мессы. Причастился отравленным вином.

– И это дело досталось тебе?

Ева наблюдала, как весенний ветерок играет его шелковистыми черными волосами.

– А ты что, слышал о нем?

– Я внимательно слежу за преступной жизнью Нью-Йорка даже в диких чащобах Монголии.

– Миннесоты.

– Вот видишь, ты слушала внимательно. Это случилось в Восточном Гарлеме, в испанском Гарлеме. Я думал, на это бросят следователя с ближайшего участка, возможно, даже со связями в церковном приходе.

– Но они этого не сделали. Возможно, в целях объективности. Как бы то ни было, дело попало ко мне. – Они вышли из рощицы и вступили на зеленый луг. – Неразбериха полная. И отличная приманка для прессы. Журналюги налетят на меня как мухи на мед.

Рорк изогнул бровь.

– Ты знаешь, кто его убил?

– Нет. Но одно я знаю точно: мертвый парень, что сейчас лежит на столе у Морриса, никакой не священник. Не Мигель Флорес. И куча народу жутко разозлится, когда об этом узнает.

– Убитый выдавал себя за священника? Зачем?

– Вот этого я пока не знаю.

Рорк остановился и повернулся к ней лицом.

– Если ты не знаешь, зачем, откуда ты знаешь, что он прикидывался?

– У него была наколка на плече, правда, удаленная, и пара старых ножевых ранений.

Он бросил на нее взгляд, в котором озорство смешивалось с недоверием.

– Знаешь, Ева, мне случалось встречать священников, с которыми можно было надраться до положения риз и подраться с целым отрядом пьяных дебоширов. В одно и то же время.

– Это еще не все. – Ева снова двинулась вперед и по дороге досказала остальное.

Когда она дошла до разговора с помощником епископа, Рорк остановился как вкопанный.

– Ты ругалась на священника?

– Вроде бы да. А чего ты от меня хочешь? Я была зла, я ему угрожала, как же тут не ругнуться? К тому же он жуткая сволочь.

– Ты пошла против святой матери церкви?

Ева прищурилась.

– А почему это церковь считается матерью? Если церковь – мать, тогда почему все священники – мужчины?

Рорк улыбнулся, склонив голову набок.

– Отличный вопрос. – Он легонько толкнул ее в плечо. – Только меня не спрашивай, я не знаю ответа.

– А разве ты не католик?

В его глазах промелькнула едва заметная тревога.

– Я в этом не уверен.

– Но семья-то у тебя католическая! Твоя мать была католичкой. Она небось побрызгала тебя водичкой. Как это?.. Крещение.

– Я не знаю… – Казалось, эта мысль его поразила и не слишком обрадовала. Он нервно провел рукой по своим густым черным волосам. – О господи, неужели я теперь должен над этим голову ломать? Это же ты сегодня ругала священника, и если теперь первой попадешь в ад, займи мне там местечко получше.

– Можешь на меня рассчитывать. Как бы то ни было, если мои угрозы подействовали, если он перешлет мне эти снимки, я буду точно знать, с кем имею дело: с Флоресом или с самозванцем. И если это самозванец…

– Велик шанс, что Флорес мертв уже шесть лет. – Рорк провел пальцем по ее щеке. – И ты будешь представлять его интересы. По определению.

– Он связан с этим делом, так что… да, – признала Ева, – он мой. Удостоверение Флореса выглядит вполне солидно, не подкопаешься.