|
Надо что-то делать! Не может она сидеть просто так и ждать непонятно чего. Она сейчас пойдет и хотя бы скажет им… скажет что? Пообещать и Корсару клад Бюрерши, что ли? Как говорила бабуля, семь бед — один резет… Загрохотали ботинки. Подвал заполнили возбужденные голоса. — Не, ну надо же! Надо же! — повторял кто-то как заведенный. — Вот это свезло! — Эй, Сухарь, Корень, тащите его сюда! — заорал кто-то от входа. — Старший велел наверх вынести доходягу! Мужики оттеснили Мышку, сноровисто подхватили Каймана — один за плечи, другой под колени. Девушка, растерявшаяся от шума, побежала за ними следом, натыкаясь в полумраке на выступы и углы. Когда она выбралась наружу, размазывая по лицу слезы от яркого с непривычки света, Каймана уже уложили прямо на бетонный пол. Шаман возвышался над ним торжественный, как поп на пасхальной церемонии. В руках у него было нечто, принятое Мышкой сперва за кусок льда. В следующий момент она рассмотрела, что голубовато-прозрачный предмет имеет сложную форму. Артефакт был по-настоящему красив. Он мог сойти за творение мастера-ювелира, за произведение искусства. Только неоткуда было взяться на свалке посреди Зоны точеному мастером из хрусталя топологическому чуду, замысловатому переплетению веточек из нетающего льда. Сравнить его можно было с морозными узорами на стекле, если бы вдруг из плоскости стекла те продолжились в третье, пространственное измерение. В глубине хрусталя изредка вспыхивали и гасли искры холодного света. — «Хрустальный вензель», — сдавленно прошипел кто-то над головой у Мышки. — Никогда не видел такую диковину. Даже не думал, что сподоблюсь увидеть. — Начинай, Шаман, — приказал хмурый донельзя Корсар. Мышка заметила его только сейчас. Как и все остальные, она затаила дыхание и смотрела лишь на артефакт. Не надо было и объяснять, что это величайшая редкость. От «хрустального вензеля» исходило какое-то воздействие, вряд ли поддающееся описанию словами. В общем, становилось понятно, что главный здесь — он, а не люди. Что, может быть, вся Зона возникла ради того, чтобы создать этот артефакт. Что нет ничего в мире ценнее этой штуковины. Так, наверное, в древности возникали религии… Мышка встряхнулась в попытке избавиться от наваждения. — Давай, Шаман, — повторил мрачный Корсар. — А то больно уж чертова хрень на мозги давит. Шаману, похоже, гипнотическое излучение вензеля было пофиг. Ему и Корсар был, как обычно, пофиг. — Даю, — сварливо сказал он. — Только пусть кто-нибудь обертку от «монпансье» у него с головы снимет. Мышка потянулась за спутанной проволокой и с неприятным изумлением выяснила, что блестящие камешки, или что это было такое, исчезли. Похоже, впитались в кожу сталкера, оставив лишь радужные разводы, вроде нефтяной пленки. — Ну, чего копаешься? — буркнул Шаман. Девушка схватила проволоку и отпрянула. Шаман медленно наклонился над неподвижным сталкером и возложил — иначе и не скажешь — артефакт ему на лоб. Мгновение ничего не происходило. Затем Мышка чуть не вскрикнула. |
