Вот только правда была неутешительной.

Он все же позвонил ей и рассказал часть истории. Аманда звонила, пленку проанализировали, есть свидетельства того, что это запись. Он обещал связаться с ней, как только у него появятся известия, затем включил внутреннюю связь и попросил Тельму пригласить миссис Гордон.

Первые пять минут консультации принесли облегчение – посредством работы Майкл вернулся в нормальный мир. Энн Гордон затянула свою литанию, описывая события последней недели своей печальной жизни. За эту неделю она была унижена девушкой‑кассиршей в магазине, несколькими телефонными операторами, водителем такси, соседом и даже сборщиком пожертвований для христианского благотворительного общества, который явно с презрением отнесся к пожертвованной ею сумме в пять фунтов.

Вскоре, однако, мысли Майкла стали все чаще и чаще возвращаться к Аманде, он начал нетерпеливо поглядывать на часы, желая, чтобы консультация поскорее окончилась и он смог спросить у Тельмы, не звонил ли кто‑нибудь.

– Вы также не заинтересованы во мне, верно, доктор Теннент? – наконец сказала Энн Гордон.

Последние десять минут приема он приходил в себя после этого ее замечания.

– Вы читали труды Махатмы Ганди, доктор Теннент?

В противоположность жалкому, потеющему Майклу, доктор Джоэль, расположившийся на диване в вольготной позе, являл собой образец спокойствия и расслабленности. На нем был легкий костюм черного цвета, белая рубашка без ворота, черные туфли из нубука. Он выглядел как голограмма из магазина модной одежды.

– Ну, вы‑то наверняка читали, – отозвался Майкл. Он был намерен выдержать эту консультацию от начала до конца. – Что он написал?

– На самом деле мне больше нравятся сочинения его внука Аруна. Махатма перечислил семь главных ошибок этого мира: богатство без труда; удовольствие без совести; знания без цели; торговля без нравственности; наука без человечности; поклонение без жертвы; политика без принципов. Арун добавил восьмую ошибку, которая серьезнее всех остальных, вместе взятых: права без ответственности. Как думаете, это можно отнести на счет психиатров? Вы ведь забираете себе большую власть над людьми, но не несете за это никакой ответственности.

– Почему вы так считаете? – Майкл настороженно смотрел на Джоэля. Тот, казалось, едва справлялся с клокотавшим внутри его гневом, хотя и говорил спокойным, размеренным голосом.

– Почему я так считаю? Я не считаю, доктор Теннент, я знаю.

– Может быть, вы объясните, что вы имеете в виду?

– Да ладно, будто вы не знаете. Вы с высокомерным видом сидите в своем кресле, говорите людям, что не так в их восприятии мира, в их жизни, бездумно советуете им, что они должны делать, чтобы исправить положение. Но как только они переступают порог вашего кабинета, вы сразу забываете о них. Вам глубоко плевать, куда они пойдут и что сделают. Вы не несете ответственности за их действия. Ни малейшей. Вы кормите их тем, чем вам заблагорассудится, и вам это никогда не аукается. Ведь это и есть права без ответственности, не так ли?

Майкл ответил, тщательно подбирая слова:

– Психиатры являются специалистами‑медиками и делают все возможное ради блага своих пациентов. Мы относимся к своей работе со всей возможной серьезностью и отлично понимаем цену своих слов и их влияние на чужую жизнь. Я не согласен с вами, но давайте продолжим рассуждение. Как, по‑вашему, сделать так, чтобы психиатры чувствовали большую ответственность за своих пациентов?

Томас Ламарк наблюдал, как докторишка ерзает в своем кресле. Ему жарко, неудобно, он не выспался.

– Вы когда‑нибудь теряли любимого человека, доктор Теннент?

Майкл подался вперед, не сводя глаз с лица Джоэля:

– Вы говорите так, будто сами пережили подобную потерю.