Мамила успела понять, что жизнь «наседки» (gallina) – так называют проституток-разбойниц, – нередко заканчивается весьма трагично в каком-нибудь безымянном переулке или совсем уже драматично – на арене (магистраты не скупятся на жестокие выдумки, когда речь идет о приговоренных женщинах, промышлявших ее ремеслом). Несмотря на выгоду, которую приносили преступления, Мамила спланировала побег.

Луций, превращенный в осла, потрясен перспективой наказания для женщины в виде публичного соития с ним:

…Но вот какой-то солдат выбегает на улицу и направляется к городской тюрьме, чтобы от имени всего народа потребовать привести в театр ту женщину, о которой я уже рассказывал, – за многочисленные преступления осужденную на съедение зверям и предназначенную к славному со мною бракосочетанию. Начали уже тщательно готовить для нас брачное ложе, индийской черепахой блистающее, груды пуховиков вздымающее, шелковыми покрывалами расцветающее. Мне же было не только стыдно при всех совершить соитие, не только противно мне было прикасаться к этой преступной и порочной женщине, но и страх смерти нестерпимо мучил меня. «А что, если, – рассуждал я сам с собой, – во время наших любовных объятий выпущен будет какой-нибудь зверь из тех, на съедение которым осуждена эта преступница? Ведь нельзя рассчитывать, что зверь будет так от природы сообразителен, или так искусно выучен, или отличаться такой воздержанностью и умеренностью, чтобы женщину, лежавшую рядом со мной, растерзать, а меня самого, как не осужденного и невинного, оставить нетронутым».

На этой мозаике проститутка сбрасывает свою тогу. Pecold /Shutterstock.com.

Накопив достаточно средств преступным путем, Мамила наконец вырвалась из пут Сирика (ходят слухи, что он до сих пор ищет ее), сменила имя и официально зарегистрировалась. Затем она арендовала комнату в «Лупарах Ларентии» на другом конце города. Но «комната» – это сильно сказано: на самом деле в распоряжении Мамилы лишь тесная ниша без окон, с занавеской, отделяющей ее от главного коридора. Рядом с занавеской находится небольшая вывеска, на которой значатся ее имя, цена и интересные особенности. На обороте вывески написано лишь одно слово – «занято». Когда клиент входит к Мамиле в нишу, он переворачивает знак, чтобы другие знали, что им нужно ждать своей очереди.

В нише у Мамилы есть ложе из твердого бетона и мягкий толстый матрас, накрытый одеялом, которое, по понятным причинам, часто меняют. Но самое неприятное, по мнению Мамилы, – это отсутствие вентиляции. Из-за этого от нее все время пахнет дымом от масляной лампы, несмотря на то что она регулярно посещает баню. У низкого статуса, на который обрекает ее ремесло проститутки, есть свое преимущество: Мамиле не запрещено находиться в бане, когда там присутствуют мужчины. Поэтому она может мыться в любое время – а деньги, отданные за вход, обыкновенно удается вернуть в течение пятнадцати минут.

Это не та жизнь, которую она выбрала бы, но до этой ночи Мамиле казалось, что ей удается сводить концы с концами. Правда, о намерении накопить на старость она легко забывает при виде персидских платьев или арабских духов, но у нее была постоянная работа, постоянные клиенты и вся жизнь впереди!

И вот устраивают те празднества [Флоралии] со всей разнузданностью, сообразно памяти о той блуднице.