– Наверное? Следует? – пробурчала она, коверкая мою интонацию. – Ай! Лучше и не пытайтесь делать то, чего не умеете!

В этот миг мы как раз завернули за угол, и она указала рукой на здоровенную неоновую вывеску с аббревиатурой “CIL".

– Подумайте лучше о том, что будете сейчас говорить! Моя часть закончилась.

Подумал я, правда, о другом – не слишком ли рано собрался ее хвалить… Уже поставив ногу на первую ступеньку короткой лестницы, ведущей к двустворчатым стеклянным дверям, и понимая, что отступать поздно, я все же поинтересовался:

– Гаэль, а что будет, если они меня сейчас властям заложат?

– Не заложат.

– Почему вы так уверены?

– Долго объяснять. Я чувствую! Да заходите же, не топчитесь!..

Но, как бы там ни было, она оказалась права: сдавать меня полиции никто действительно не собирался. Более того, казалось, что в компании CIL всерьез озабочены сохранением моего инкогнито. Во всяком случае, иначе я не могу объяснить то, что стоило нам перешагнуть порог их офиса, как рядом возник молодой человек с приклеенной улыбкой, вполголоса осведомившийся, не мы ли мистер Гальего и мисс Ла Рош. После же получения утвердительного ответа он улыбнулся еще шире и, сообщив, что госпожа директор нас ожидает, предложил следовать за ним.

Идти оказалось недалеко – кабинет директора располагался совсем рядом, на первом этаже, – но даже за это время мы успели миновать два поста вооруженной охраны. Несколько многовато для торговой фирмы, пусть даже обширной и богатой. Больше же ничего примечательного мне в глаза не бросилось – типичный офис: клерки, компьютеры, скука‑Приемная, кабинет и сама миссис Виттенберг также экстраординарностью не блеснули. Помещения были в меру просторны, светлы, хорошо кондиционированы и стерильны, а генеральный директор оказалась сухопарой дамой средних лет – такого типа, который банки любят использовать для рекламы своих гарантий. Хорошо скроенный, но совершенно невыразительный костюм; блеклые, коротко стриженные волосы; контактные линзы в глазах, чопорное выражение на лице – в общем, ничего, что могло бы порадовать чувство прекрасного, даже если бы подобное у меня и имелось. Единственным украшением кабинета служила огромная, во всю стену, меркаторская карта Денеба IV, висящая позади директорского кресла.

Впрочем, повешена она была, разумеется, отнюдь не с декоративной целью – многочисленные значки с символикой CIL, густо разбросанные по карте, должны были демонстрировать посетителю могущество компании, которую он почтил визитом.

Этот показушный прием, вкупе с выражением, возникшим на лице миссис Виттенберг при виде нас – губы поджались, нос чуть сморщился, – заставил меня повести себя немного надменно. Не дожидаясь приглашения, я прошел через кабинет к столу, уселся на свободный стул напротив нее и указал Гаэли на соседний. После чего закинул ногу на ногу, достал сигареты и вообще вел себя как дома… Миссис Виттенберг холодно наблюдала за моими манипуляциями, постепенно бледнея от гнева, но, как я и подозревал, в решающий момент вспомнила все же, что мой бюджет вдвое превышает ее, поэтому только поинтересовалась:

– Видимо, мистер Гальего, на Новой Калифорнии так поступают все гости?

– Нет. Там иначе ведут себя хозяева.

Гаэль едва слышно рассмеялась, и миссис Виттенберг бросила на нее грозный взгляд, после чего чуть заметно порозовела и попыталась быть любезной:

– Извините, мистер Гальего, ваше посещение – большая честь для нас. Чем мы можем служить вам?

Я сразу смекнул, что всевозможные политесы тут не помогут и надо держаться выбранной вначале роли – денежного мешка с мироощущением хозяина Вселенной. Достав сигарету, я щелкнул зажигалкой, окинул взглядом ее стол в поисках пепельницы, таковой, естественно, не обнаружил и стряхнул пепел на устланный ковром пол.