– Неважно. Я сам бы знал. Этого достаточно. Достойный ответ, но… Но этого не было достаточно, что он мне всем своим видом и показал. Что ж, я вздохнул: больше ничьей тут ничего не светило…

– Да, клятва – это лишь часть проблемы. Ведь, абстрагируясь от наших личных взаимоотношений, нельзя не признать, что смерть такой личности, как Президент Рэнда, неизбежно повлекла бы за собой множество разнообразных последствий. Я не мог оценить их в несколько секунд, да и сейчас бы не взялся…

Уилкинс удовлетворенно кивнул – никто не трусил и не малодушничал, все просто думали о будущем. А затем улыбнулся, эдак по‑доброму:

– Знаете, герцог, а ведь ваш характер значительно тоньше, чем это может показаться на первый взгляд!

– Как будто бы это в равной степени не относится и к вам, – тоже улыбнувшись, вернул я комплимент и собирался еще кое‑что добавить, но тут возле нашего столика материализовался один из адъютантов Реналдо.

– Адмирал просит вас подняться в рубку, – с подчеркнутой предупредительностью доложил он, и я вскочил, мгновенно вспомнив про ненадолго вылетевшего из головы Вольфара…

Однако Уилкинс был явно не в восторге оттого, что нас прервали. Когда адъютант отвернулся, он знаком попросил меня обождать, но я это проигнорировал, не думая, что может быть нечто более важное, чем грядущий конец погони. Присоединившись же ко мне на выходе из столовой, майор вновь порывался что‑то сказать, но передумал, показал на ухо и, обогнав, поравнялся с моим провожатым. Пройдя в ногу с ним несколько коридоров, Уилкинс непринужденно оглядывался, а затем бросил короткий взгляд на нашивки у него на плече и вежливо осведомился:

– Коммодор, можно задать вам вопрос? Пожалуй, проявление майором неожиданного любопытства было случаем настолько вопиющим, что я бы обратил на него внимание и без подсказки…

– Да, сэр?

– Я вот так смотрю… – Уилкинс весьма естественно замялся. – А что, в вашем флоте женщин вообще нет?

– Да нет, на других кораблях и станциях – есть. А на “Прометее” действительно нет ни одной, это вы верно подметили. – Казалось, в тоне офицера прозвучал легкий оттенок сожаления, а Уилкинс на ходу обернулся, словно проверяя, усвоил ли я информацию.

Ну, усвоить‑то я усвоил. Только к чему это он?.. Надо заметить, что прежде меня удивляла другая странность в его поведении, а именно устойчивое отсутствие какой бы то ни было реакции на мой план воспользоваться помощью короля пиратов. Признаться, когда по прибытии на Рэнд я поделился с ним своей идеей, то ожидал довольно жаркого обсуждения, но Уилкинс не высказал ни слова поддержки либо порицания. И тут существовало одно правдоподобное объяснение. Вероятно, Уилкинс, в прошлом кадровый военный, чувствовал инстинктивное отвращение к самому институту пиратства и не хотел иметь с их вождем ничего общего, но в свете очевидных преимуществ для дела возразить тоже не мог. Логично. Но тогда почему сейчас он заострил мое внимание на личности Be‑нелоа, прежде не поминавшегося им даже косвенно? Да еще в таком своеобразном аспекте, как отношение к женщинам?…

До самого прихода в рубку я так ничего и не придумал, а там все забылось… Не дожидаясь приглашения, я подошел к Реналдо и встал рядом с ним напротив монитора тактического компьютера, где красовалась проекция системы Бантама, – я уже узнавал ее с первого взгляда. Мы – стилизованный синий дракон – находились на середине пути от одного псевдотупика к другому, а из дальнего конца системы туда же, и практически навстречу нам, двигалась маленькая красная черточка, почти искорка… “А вот и Вольфар!” – чуть не воскликнул я вслух.