— Это неважно, Эна. — Рой ласкал ее податливое нежное тело и с отчаяньем думал, что не сможет, не решится ответить.

— Ну я же чувствую, что ты мне что-то хотел сказа-а-ать, — капризно протянула женщина, не открывая глаз. — Ну, скажи-и-и…

— Эна… — он будто кинулся с обрыва в ледяную воду. — Я должен уехать.

— Что-о-о! — она вывернулась из его рук и рывком села на постели. — Ты хочешь меня бросить? Теперь? Когда у меня… У нас с тобой…

— Эна, — мужчина попытался ее успокоить, но она отталкивала его руки.

— Убирайся прочь! Я ненавижу тебя! — бросала она ему в лицо тяжелые, будто камни слова. — Ты предаешь меня! Убирайся…

Слезы хлынули у нее из глаз ручьем, и она, всхлипнув, уткнулась в простыню лицом.

— Эррана! — он схватил ее за плечи. — Выслушай меня, Эррана!

— Убирайся, — всхлипывала она — Ты такой же, как все… Ты меня не любишь… Все меня бросают… И ты тоже.

— Я люблю тебя, моя девочка, — пытался утешить ее Рой, с ужасом чувствуя, что слова пусты и не могут выразить его чувств. — Я умру за тебя, Эна…

Они заснули уже под утро. Во сне все еще всхлипывающая время от времени женщина тесно прижималась к мужчине, словно боясь его потерять…

Глава 21

Рой, запрокинув голову, с трудом разобрал номер дома и название улицы, едва видные на закопченной и покрытой натеками птичьего помета табличке. Здесь, в предместье Столицы, в одном из некогда богатых, но так и не оправившихся после Великой войны кварталов, такое было не редкостью, не то что в центре, когда-то бывшем окраиной.

«Кажется, здесь, — подумал мужчина, убирая в карман листочек бумаги с адресом. — Обидно будет, если придется тащиться еще куда-нибудь на ночь глядя…»

Позади остался почти месяц кружного пути, а до этого — тяжелое расставание. Его провожали, как провожают в последний путь. Да Гаалу и самому не верилось уже в то, что тихая размеренная жизнь в Сардубоду, его любовь и счастье, оставленные там, хотелось думать, не навсегда, не были всего лишь сном. Прекрасным светлым сном, после которого так не хочется просыпаться.

— Знай: если ты не вернешься, — твердо, без улыбки на бледных губах, сказала перед тем, как поцеловать его в последний раз, Эна, — я тоже не буду жить. И не будет жить наш малыш. — Узкая кисть женщины прижала ладонь Роя к совсем плоскому еще животу. — Так что у тебя целых два заложника, Рой Гаал, целых две жизни зависят от тебя. Поэтому будь осторожен… — Она не выдержала взятого тона и всхлипнула: все последние дни глаза женщины были «на мокром месте». — Умоляю тебя, любимый, будь осторожен и вернись к нам… Молю тебя…

Город, такой родной и одновременно такой чужой, сразу взял своего блудного сына в оборот, заключил в жаркие, отдающие гарью и запахом бензина объятья. За то время, что молодой человек отсутствовал, он еще больше изменился, еще больше стало автомобилей, цветных вывесок, яркой рекламы… И еще суровее, мрачнее стали лица встречных прохожих, громче ругань, злее реакция. На глазах Роя прилично одетый мужчина накинулся с кулаками на старика, случайно толкнувшего его локтем. Но толпа равнодушно текла мимо, не обращая внимания ни на вопящего с перекошенным лицом «обиженного», ни на смиренно вытирающего кровь рукавом «обидчика». Лейтенант шагнул было к этой парочке, чтобы вступиться за слабого, но в последний момент вспомнил об Эне, ее словах, своей миссии и замер в нерешительности.