Ничего не подозревающий Нурис находился в своей комнатке, когда внезапно начал терять сознание и вскоре впал в колдовское забытье. И тогда Корстик отделил от тела и заключил в темницу ка юноши — ту незримую искру, которую некоторые называют душой. Маг своими заклинаниями переместил человеческое сознание в заранее приготовленное тело — в тело огромного рыжего кота.

Маг запер душу Нуриса в теле кота, а сам кот сидел в клетке. Однако Корстик оставил человеческому телу своего подмастерья видимость жизни — оно было теплым и дышало, как будто Нурис просто был усыплен снадобьями После этого Корстик пошел за своей женой и приволок ее в келью Нуриев. Связанная женщина могла лишь беспомощно наблюдать, как ее муж медленно, постепенно и хладнокровно убивает ее возлюбленного. Корстик не сказал Шурине, что душа-сознание Нуриса, самая его сущность, была жива и заперта в теле кота. Если бы Шурина знала об этом, то она не так ужасалась бы, и Корстик лишился бы части удовольствия от свершенной мести. Маг тщательно убрал все свидетельства произошедшего в келье убийства — он знал, что жена испытает еще больший страх при виде этой зловещей «уборки».

Следующая часть спектакля ужасов, разыгранного магом ради мести и наказания, состояла в том, что жертва и беспомощный наблюдатель должны были поменяться местами. Вместе с торжествующим Корстиком сидящий в клетке кот был вынужден смотреть, как беспомощную Шурину привязывают к той самой кровати, на которой они с Нурисом когда-то любили друг друга. «Предавались отвратительным забавам», — как назвал это Корстик. Теперь на этой же постели десятеро мужчин насиловали и избивали обнаженную плачущую женщину.

Каждый из этих десятерых получил за свою «работу» по одной серебряной монете. Потом они ушли. Истерзанная, истекающая кровью женщина лежала на кровати почти без сознания.

Издеваясь, Корстик швырнул на дрожащее тело своей жены десять монет — по числу насильников — и добавил еще одну от себя. А потом ушел, забрав кота. Хотя Корстик не боялся, что животное, не способное издавать членораздельные звуки, поведает о чем-либо людям, он тем не менее хотел еще сильнее унизить Нуриев. Сознание Нуриса будет жить и бодрствовать, однако сам Нурис никогда не сможет действовать, как действовал бы человек, даже человек в кошачьем облике. Нурис был узником своего нового тела. Он не мог управлять им. Он был котом.

Что же касается наемных насильников.., эти мерзавцы понимали, что они делали, и не забыли о том, что сделали. Единственное заклятие было наложено на их языки: они никогда не могли рассказать никому, что сделали они и что сотворил Корстик. Конечно же, ничего не мог рассказать и кот, который был Нурисом, — нет, кот, в теле которого жила сущность Нуриса. Чувствуя страх или раскаяние, некоторые из этих десяти покинули Фираку. Другие остались. Со временем некоторые из них преуспели в своем деле, как это бывает со всеми людьми, другие — нет. Другими словами, они, казалось, вели обыкновенную жизнь, как все люди.

Корстик оставил Шурину на несколько дней наедине с ее болью и страхом — да еще с одиннадцатью серебряными монетами, которые были платой за ее тело. Ему доставляло удовольствие знать, что она страдает — страдает телом и душой. А потом Корстик поместил ка своей жены в другую кошку.

— В.., пеструю кошечку… — пробормотала Мигнариал, поглаживая Радугу.

Когда Шурина «случайно» упала из окна второго этажа, в ее теле уже не было души. Однако никто, кроме Корстика, не знал об этом. Корстик, конечно же, выказывал на публике глубокое горе и при этом, казалось, держался стоически. Все считали его мужественным человеком.

Он одержал победу над двумя людьми, которые, как он считал, обманули его, своего благодетеля. Он намеревался причинять им страдания самим фактом того, что им приходилось жить в его доме, быть частью его жизни и жить в ореоле его величия.