Нетерпеливо ожидая прихода Романова, он взял в руки винтовку и начал ее рассматривать. Открыв затвор и заглянув внутрь, он увидел, что единственная пуля все еще на месте. Подняв винтовку к плечу, он почувствовал, что она идеально сбалансирована, и впервые понял, почему Фицджералд полетел через всю Америку, чтобы найти ее двойника.

Тут он увидел, что боёк ударника вставлен на место.

Жеримский услышал шаги в коридоре. Перед тем как дверь открылась, он положил винтовку себе на колени.

Петровский и Романов буквально вбежали в кабинет. Жеримский бесцеремонно указал им на два стула по другую сторону стола.

— Где Фицджералд? — спросил он еще до того, как Романов сел. — Вы мне сказали, что он будет здесь к четырем часам дня. Вы хвастались: «Все пойдет, как надо; он согласился с моим планом». Это ваши точные слова.

— Так мы договорились, когда я виделся с ним сразу после полуночи, господин президент, — сказал Романов.

— Так что же случилось между полуночью и четырьмя часами дня?

— Когда мои люди сопровождали его в город сегодня утром, водитель был вынужден остановиться на светофоре. Фицджералд выбежал из машины на другую сторону улицы и поймал проходившее такси. Мы гнались за этим такси до аэропорта, но когда наконец догнали, Фицджералда в такси не было.

— То есть вы позволили ему сбежать, — сказал Жеримский. — Не так ли?

Романов опустил голову и ничего не сказал.

Президент понизил голос до шепота.

— Как я понимаю, у вас в мафии есть свой кодекс, — он закрыл затвор винтовки. — Тех, кто не выполняет соглашения, ждет наказание.

Романов в ужасе посмотрел на Жеримского, который поднял винтовку и нацелился ему в грудь.

— Да или нет? — спросил Жеримский.

Романов кивнул. Жеримский улыбнулся человеку, который принял приговор своего собственного суда, и нажал спусковой крючок. Пуля с обтекаемой хвостовой частью впилась Романову на сантиметр ниже сердца и отбросила его назад к стенке, где он оставался неподвижным пару секунд, а потом соскользнул на ковер. Стена, ковер, костюм посла и его плиссированная рубашка были забрызганы кровью.

Жеримский медленно повернул винтовку к своему бывшему представителю в Вашингтоне.

— Нет, нет! — закричал Петровский, падая на колени. — Я сам уйду, я уйду в отставку!

Жеримский снова нажал спусковой крючок. Услышав щелчок, он вспомнил, что винтовка была заряжена только одной пулей, и недовольно поднялся со своего места.

— Вам придется отдать костюм в чистку, — сказал он, как будто посол всего лишь запачкал рукав яичным желтком; президент положил винтовку на стол. — Я принимаю вашу отставку. Но прежде чем вы отсюда уберетесь, позаботьтесь отослать труп Романова в Петербург. Сделайте это побыстрее: я бы хотел быть там, когда его будут хоронить вместе с его папашей.

Петровский, все еще стоя на коленях, не ответил. Его мутило, и он был не в состоянии открыть рот.

Жеримский дошел до двери, затем повернулся к дрожащему от страха дипломату.

— В данных обстоятельствах было бы разумно послать труп в Россию дипломатической почтой.

Глава тридцать пятая

Когда Жеримский поднялся по трапу на борт Ил-62, падал густой снег, покрывая землю толстым белым ковром.

Том Лоуренс стоял на летном поле в длинном черном пальто. Помощник держал у него над головой зонтик.

Жеримский вошел в самолет, даже не обернувшись и, вопреки традиции, не помахав рукой телеоператорам. Он даже не вспомнил, что близится Рождество, время добрых пожеланий.