Помолчав, Чавез сказал:

— Персонал банка на месте. Когда я вошел, они считали золото.

— Что-нибудь еще?

— Из любопытства я затеял разговор о схватке между тобой и Рэньоном. Они заспорили… все разделились на два лагеря.

— Ты упоминал мое имя?

— Нет… едва ли.

Дождь загнал всех в помещение, где царила обычная для такого заведения обстановка. Метис, сидя за столом под керосиновой лампой, большими темными руками лениво тасовал колоду карт. Дэч и Спэньер устроились за стойкой, вспоминая прежние дни.

Как только появился Чавез, Харди отвел его в уголок и стал о чем-то с ним договариваться.

Все они выглядели как мирная группа ковбоев, пережидающих непогоду. Но завтра им предстояло принять участие в головокружительной авантюре. Их ожидали бешеная скачка и град пуль. Завтра они идут на Обаро, ставший роковым для грабителей.

Консидайн наблюдал за плавными мягкими движениями темных рук, совершенно очарованный их ловкостью. Этот человек просто чудеса делал с картами… Старый шрам на давно не бритом лице метиса резко выделялся при свете лампы.

Спэньер повернулся к Чавезу:

— Мы должны тебе за ужин.

— Да ладно. Забудь. Ты друг Дэча.

Он взял с прилавка сверток и протянул его Ленни.

— Что еще за штучки? — резко спросил Спэньер. Чавез пожал толстыми плечами.

— Подарок от Харди.

Губы Спэньера побелели, и он рывком разорвал сверток. В нем оказалось несколько пакетов с дамскими принадлежностями, которыми Ленни так восхищалась. Швырнув сверток Чавезу, старик повернулся к Харди.

— Когда моей девочке будет нужна одежда, я сам куплю ее. Люди твоего пошиба способны бросить тень на все, до чего только могут дотянуться. Оставь ее в покое, слышишь?

— Не бери в голову… старина, — беззаботно сказал Харди, произнеся, однако, слово с легким презрением. Лицо Спэньера потемнело.

— Ну ты, грязный молокосос!

В следующее мгновение рука Харди рванулась к винтовке, но взять ее он не успел, так как Дэч оказался более проворным. Он схватил парня за руку, затем встал между ним и Спэньером.

Харди вырывался, но понимал, что Спэньер уже держит свою винтовку наготове.

— Он проворнее тебя, Харди, — сказал Дэч. — Прекрати. Харди вдруг затих, глядя через плечо Дэча в темно-серые, ледяные, беспощадные глаза старика. Внутри у него все сжалось. Он никого не боялся, но узнавал смерть, когда встречался с ней лицом к лицу. Сейчас понимал, что только вмешательство Дэча спасло его. Никогда прежде он не видел, чтобы кто-нибудь так быстро вскидывал винтовку. Если не считать Консидайна.

— Он не хотел меня обидеть, — запротестовала Ленни. — Ему только хотелось сделать приятное.

— Отправляйся в свою комнату! — Спэньер указал на строение с другой стороны площади.

Ленни вспыхнула, но послушно повернулась и вышла. Спэньер убрал винтовку, невозмутимо обвел взглядом лица присутствующих и последовал за дочерью.

Харди несколько секунд стоял молча; его гнев испарился — гнев сменило удивление.

— Спасибо, — сказал он тихо, — спасибо, Дэч.

— Пустяки, — ответил Дэч, затем добавил мягко: — Он крутой старик, так что не думай, что ты потерял сноровку. Я бы никогда не стал тягаться с ним, если он с оружием.

Теперь метис раскладывал карты, и их легкое шуршание о столешницу было единственным, что нарушало повисшую в комнате тишину. Дэч взял свои одеяла и отправился через площадь на ночлег, а через минуту за ним последовал Харди.

Разыгравшаяся сцена только усилила напряжение, которое испытывал каждый в преддверии завтрашних событий.