Разыгравшаяся сцена только усилила напряжение, которое испытывал каждый в преддверии завтрашних событий.

Ленни лежала в комнате, которую они занимали с отцом, завернувшись в одеяла и глядя в темноту. Она думала не о происшедшем инциденте, который мог окончиться стрельбой, а о Консидайне.

Ей никогда не встречался такой человек. Конечно, он вел жизнь, которая ставила его вне закона, но она чувствовала, что ее отец относился к нему с уважением, — а Дэйв Спэньер уважал не многих.

Тогда, после их первой встречи в старом убежище беглецов, отец предостерегал ее: .

Охваченная тревогой, она повернулась на другой бок. Дождь все еще шел, но было душно. С карнизов капала вода, и в комнате пахло грязными постелями и разным хламом. Не в силах уснуть, Ленни долго крутилась под своими одеялами и, наконец, села.

Отец спал, по-стариковски похрапывая. Она посмотрела на него с нежностью. Он так старался обращаться с ней мягко, но так мало знал о том, как проявить свою любовь. Может быть, Консидайн такой же?

Поднявшись с постели, Ленни с невероятной осторожностью, хотя в дождь отец спал более крепко, чем обычно, — в одной тонкой сорочке подошла к двери, тихо открыла ее, еще раз оглянулась на спящего отца и вышла на длинную веранду.

После душной комнаты воздух на улице казался ароматным и прохладным. Она пересекла двор в направлении конюшни, как в детстве испытывая удовольствие оттого, что грязь просачивается между пальцами ног. Испытывая потребность любить кого-то и проявлять о ком-то заботу. Ленни часто, когда ей бывало одиноко, приходила к лошадям.

Вспышка молнии осветила низкие, тяжелые грозовые тучи над плоской черной вершиной горы. Сквозь темные облака проглянула луна, и ее рассеянный серый свет залил послегрозовой пейзаж.

Она вошла в конюшню. Лошади зафыркали в притворном ужасе. В темноте были видны только белки их глаз. Ленни шептала им ласковые слова и гладила шею своей лошади.

Вдруг голова лошади дернулась, и девушка обернулась. По двору сквозь кисею дождя к конюшне шел Консидайн. Испугавшись, девушка отступила к стойлу.

— Ты не должна выходить из дома так поздно, Ленни. — Он говорил спокойно, и страх оставил ее. — Здесь много апачей.

— Было так жарко и душно, — сказала она.

— Я понимаю… но нельзя забывать об опасности. Правда, индейцы не любят нападать ночью, но разве на это можно надеяться!

Возразить было нечего, и она стояла в растерянности, подыскивая слова, способные разрушить стену между ними, заставить его увидеть в ней женщину и открыть в себе нежность, которая, как ей казалось, таилась и в нем. В своей короткой жизни Ленни разговаривала с немногими мужчинами, и все они были друзьями ее отца и много старше нее.

— Я не должен был бы говорить с тобой, — нахмурился он. — Наш брат не имеет права заводить знакомство с такими девушками, как ты.

— Ты… ты нравишься мне, — выпалила она и страшно смутилась — ведь они были едва знакомы. Такое случилось с ней в первый раз, и она сама изумилась тому, что решилась на признание.

— Но я грабитель.

— Знаю.

Она поежилась. Они стояли в темноте, лицом к лицу. По крыше стучал дождь ласково и успокаивающе. Гроза, угрюмо ворча, отступала в каньоны.

— Тебе холодно, -прошептал он. — Иди. Но она не пошевелилась, и он обнял ее и мягко поцеловал в губы. Она тихо стояла, дрожащая, испуганная и обрадованная, желая только одного, чтобы он обнял ее крепче.

Консидайн первым уловил какой-то посторонний звук сквозь шелест дождя. Он пошарил за спиной и нащупал вилы. Ленни почувствовала, что его рука отпустила ее, но не поняла почему.

— После завтрашнего… что будешь делать? — спросила она.