Изменить размер шрифта - +
И тот оболтус. В голове – ветер, руки не тем концом вставлены.

    Я по-прежнему вою на Луну. С каждым днем все больше чувствую свою ненужность. Машина запущена, процесс пошел. Главный компьютер набирает опыт создания новых баз, обучения детей. А это – краеугольные камни нашей программы. Перспективный план развития может разработать Лира. Недавно вызвал на экран план развития базы и даже икать начал. От замка Деттервилей запланирована прокладка тоннелей к замку Блудвилов, Литмундскому монастырю и приюту для подкидышей. От второй базы – к Пиитетовой пустыни. Суммарная длина тоннелей – больше двухсот километров.

    Изучил в файлах медицинского компьютера все, что относится к размножению драконов. Так и не понял, в чем разница между обычным внутриутробным развитием плода и двуполым внутриутробным почкованием. Но Анна разницу видит, и компьютер тоже. Оказывается, главный компьютер больше трехсот часов занимался генным проектированием драконочки на основе моей генной матрицы. Триста часов умножить на шестнадцать тысяч процессоров, это не шутки! Потом аппаратура генной лаборатории собирала хромосомный набор по проекту и выращивала культуру ткани. Вот она, эта ткань драконочки, в холодильнике. Больше двух граммов. Аккуратно закрываю крышку холодильника и совсем забываю, что нужно контролировать эмоции. Прибегает Лира. В мокром переднике, с закатанными по локоть рукавами – из яслей, купала малышей. Учится быть мамой. Это у нее называется «Лабораторная работа по основам продолжения рода». Несколько двусмысленно утверждает, что учиться нужно на чужих ошибках. Тащит меня к вертолету, летим к морю. Оказывается, от моих переживаний все девчонки в Замке плачут, особенно грудные. Погода под стать настроению. Свинцовые валы неторопливо обрушиваются на берег. Серое небо, серое море, пожухлая трава. Лира требует, чтоб я объяснил, что со мной происходит. Расправляю правое крыло с бахромой сорванной перепонки. Потом рассказываю об открытии Анны и опасности войны людей с драконами. О всех прелестях односторонней эмпатии, когда все чувствуют твои эмоции, а ты – нет.

    – Коша, нужно держаться, – заявляет Лира.

    – А я что делаю?

    – А ты страдаешь, – шмыгает носом. – И от этого все страдают.

    – Хорошо. Выстрою себе берлогу у Волчьих гор, перееду туда. Будешь навещать меня по выходным.

    – Коша, тебе сейчас никак нельзя уезжать. Без тебя все развалится.

    – Почему? Все налажено, все работает. Никто на нас не охотится, церкачи не докучают.

    – А взгляд дракона?

    – Что взгляд дракона?

    – Ты серьезно не знаешь?

    – Я же тебе говорил, мыслей читать не умею.

    – Мы с Анной думали, ты знаешь. Когда ты рядом, никто врать не может. Ну не то, чтобы совсем не может, просто очень стыдно. Анна говорит, такое впечатление, будто все знают, что ты врешь, только в глаза плюнуть стесняются. Мы решили, что это и есть то, что в легендах называют «взгляд дракона». Коша, а ты не можешь передавать свои чувства послабее, как раньше?

    Опять все вокруг знают про меня больше, чем я сам. Почему так?

    – Расскажи об этом поподробнее.

    – Ну, раньше, до того, как меня Деттервиль похитил, я тебя еле чувствовала. Только когда ты рядом был. Сэм тебя и рядом не чувствовал. А теперь я тебя за километр чую. А Сэм, Тит и другие мужчины – если вы в одной комнате.

    Что произошло за это время? Во-первых, с кем произошло? Сэм не менялся, а я опять головкой стукнулся. Значит, со мной. Теперь – что произошло.

Быстрый переход