О. Мандельштам

    СТРОФА-I

    БЕЙ РАБОВ, СПАСАЙ ИТАКУ!

    Говорят, была у Сатира Аркадского волшебная раковина. Дунешь на гору - ужаснутся камни, вниз сбегут. Дунешь на море - ужаснутся волны, прочь отхлынут. Дунешь на небо - ужаснутся облака, кинутся врассыпную, а следом ветра-свистоплясы, а следом Гелиос-Всевидец, теряя на бегу лучи-сполохи.

    Так вот, один итакийский козленок - почти взрослый, можно сказать даже, совсем козел - орал куда ужасней.

    -  Ры-жий! Ры-жий!

    -  Ря-бой! Ря-бой! Мнения разделились.

    И над всем этим гвалтом - истошное «М-ме! ммм-ммеее! ммме-е-еррзавцы!..»

    Даже сейчас, едва вспомню: дрожь по телу… я вернулся.

    Второй козел - совсем козел безо всяких «почти» и «можно сказать» - молчал, как мятежник-титан под Зевесовым перуном. Онемел; закусил бороду, полагая происходящее особым козлиным кошмаром, которому рано или поздно придется развеяться.

    Ничуть не бывало.

    -  Рябой! жми!

    -  Рыжий! держись, басиленок!!!

    На бревне, перекинутом через ручей, раскорякой топтались двое чудовищ. Ну посудите сами: можно ли назвать людьми тех, кто взял сыромятные ремни да и прикрутил себе на спину по живому козлу?! Бедные животные простирали копыта к небесам, моля о пощаде, дергались, мотали рогатыми головами, а подлым мучителям хоть бы что!

    В придачу еще и на бревно взгромоздились…

    Вот одно чудовище - только и видно за рогами-космами, что ослепительно-рыжее! - присело еще ниже, едва ли не вцепившись босыми пальцами ног в кору. Потянулось лапой, достало, ухватило всей пятерней лодыжку соперника. На себя… еще…

    Фигушки!

    С тем же успехом можно было двигать Олимп.

    Зато соперник, повыше вскинув своего козла, прихватил ладонью затылок рыжего чудовища. Надавил вниз и на себя.

    Гиблое дело.

    Брось, не срамись!

    …Пошли руки навстречу друг другу Заиграли, заплясали. Убрать, прихватить, дернуть; дернуть, убрать, прихватить. Шустрей, пальцы! ловчей, плечи! не выдайте, локти! О коленках и речи нет: подломится невпопад - лететь брызгам радугой, божьей вестницей!

    -  Ры-жий! ры-жий!

    -  Мм-м-ме!

    -  Ааааааааах!

    Сдернули рыжего. Увлекся. Припал коварный враг к бревну, подвела врага хромая нога; тут бы ему и конец, да вместо конца начало случилось. Долго объяснять, откуда что - короче, лети, друг-рыжий, в ручей.

    Скучно рыжему самому лететь.

    Обидно.

    Бей рабов!!!

    И когда он пере-из-под-вывернулся?! когда вражьи щиколотки ухватить успел? - а, какая теперь разница… пальцы-крючья, мозоли из черной бронзы кованы, под ногтями белым-бело, хоть Гефестовыми клещами разжимай!..

    Брызги - до неба.

    Воплей - хоть оглохни.

    Козлы… все.

    -  А на Большой Земле иначе… - с завистью про