— Аты не... — подозрительно взглянул Кассен.

— Да нужен ты мне, отвечать за тебя. Давай, давай.

Кассен побрёл к полынной куртинке. Подошёл. Наклонился сорвать и в это время сухо щёлкнул выстрел. Кассен лицом вперёд упал в полынь и даже не вздрогнул, пуля попала в сердце.

7. Коммуне быть

Корниловский мятеж менее чем за неделю был подавлен, но и этого времени хватило, чтобы в стране произошло резкое размежевание в обществе. А контрреволюция получила собственное имя — корниловщина. Предательство десяти министров-капиталистов, объявивших о поддержке Корнилова, окончательно добило авторитет Временного правительства среди трудящихся. Это резко отразилось и на местных властях, никто не желал их слушать, а тем более им подчиняться. Гуляйпольские анархисты, создавшие Комитет защиты революции и разоружившие полк, а также всех помещиков и кулаков, почувствовали свою силу. Была создана своя «чёрная гвардия», именовавшаяся по цвету анархистского знамени, для содержания которой на местных капиталистов и банк была наложена контрибуция. Командиром стал Лепетченко.

Уездный комиссар Михно умудрился ночью арестовать Никифорову и препроводить в тюрьму. А уже днём в комиссариате раздался звонок и в трубке прозвучало требовательное:

— Мне комиссара Михно.

— Я слушаю, — отвечал Михно.

— Это председатель Гуляйпольского Комитета защиты революции Нестор Махно.

Некая схожесть фамилий комиссара и гуляйпольца вызвала невольную улыбку на лице Михно.

— Так вот, комиссар, мне донесли, что вы арестовали Марию Никифорову.

— Да она...

— Слушайте меня, — перебил властно Махно. — Никифорова старейшая заслуженная революционерка.

— Эта заслуженная... — пытался вставить слово Михно.

— Вы слушайте меня! — рявкнула трубка. — Так вот, гражданин комиссар, ежели вы немедленно не освободите Никифорову, я приду с революционным анархистским отрядом и силой освобожу нашего боевого товарища, тюрьму вашу взорву, а вас расстреляю как контрреволюционера-корниловца.

— Но я... — промямлил Михно.

— Вы жить хотите? — спросила трубка. — Исполняйте.

Комиссар Михно ещё хотел жить: «Ведь и впрямь расстреляют... У этой суки рука не дрогнула, всех офицеров полка положила, а этот Махно чем лучше». Комиссар позвонил в тюрьму начальнику:

— Слушай, Савин... мы тут разобрались, выпусти эту... ну, Никифорову... Какой ещё тебе письменный нужен?.. Я тебе сдал без письменного приказа, вот и выпускай без письменного... Какой фонарь?.. A-а, тебе под глазом? ...хе-хе-хе... Да не смеюсь я... Нечего было соваться к ней в камеру без дела... В общем, выпускай... Ну бюрократ... Чёрт с тобой, сейчас пришлю.

Михно достал бланк с комиссариатской паспортичкой, написал приказ и вызвал рассыльного.

— Вот пакет. Немедленно вручи начальнику тюрьмы.

По уходе рассыльного вздохнул: «Ну времечко», — совершенно не предполагая, что в свой час этот приказ спасёт ему жизнь.

На гуляйпольском съезде Советов, собравшемся вскоре после подавления корниловского мятежа, от анархистов-коммунистов с докладом выступил Филипп Крат. Заклеймив корниловщину и лицемерную политику Временного правительства, он призвал съезд к немедленному созданию по уезду земельных комитетов:

— Эти комитаты должны приступить к отобранию земли у помещиков. Да, товарищи, от буржуазного правительства мы никогда не дождёмся такого указа. Мы начнём передачу земли крестьянам снизу, мы подадим пример всей России, мы явимся той искрой, из которой разгорится пламя, как в своё время сказал поэт товарищ Пушкин.

«Молодец Филипп, — радовался Махно, сидевший в президиуме съезда на председательском месте.