– Не с перепугу ли ты в меня палил? — спросил с недоброй усмешкой Анатолий.

– Я ж говорил: хотел дом от грабежа спасти, — вздохнул Петр. — Но имей в виду, я нарочно промазал, я так и хотел — только чуть тебя задеть, чтобы ты упал… Но зря старался: и дом не спас, и тебя врагом смертельным сделал. А, что нам теперь делить, чего враждовать — все равно на одной осине будем болтаться!

– Да тут, в имении, сдается мне, ни одной осины не отыщется, — сказал Анатолий. — Все березы да черемуха.

– Да есть по рощам, но это с полверсты, — уточнил Петр. — Только вряд ли нас так далеко поведут, небось тут же и прикончат. Вот когда моя сестрица Марья, твоя матушка, узнает, что напрасно руки на чужое тянула, — проговорил злорадно. — Хотела отцово наследство заполучить, да из-за того наследства сына потеряла.

– Ну, покуда не потеряла, — хмыкнул Анатолий.

– Покуда, вот именно!

– Да, — горестно вздохнул Анатолий, — я, главное дело, ей посулил: голову, мол, сложу, а дознаюсь, что да как с тем завещанием. Сказал ради красного словца, а ведь так оно и выходит.

– Только ты и сам погибнешь, и не разузнаешь, какое оно было, то завещание, — злорадно проговорил Петр.

– Да я и так знаю, какое оно было, — небрежно бросил Анатолий. — Дед все вам с Фенечкой отказал, к тому же признал своими законными детьми. Написал он то завещание еще с полгода назад и отдал его одному своему другу на сохранение. Душеприказчиком его назначил. Не хотел дед, чтобы ты об условиях этого завещания прежде времени узнал. Боялся он тебя. Боялся: как узнаешь ты, что законным наследником станешь Перепечина, так и убьешь его, отца своего. А ты и в самом деле не приложил ли к сему руку, а?

– Да его удар хватил! — горячо сказал Петр. — Выпил на ночь лишку — да и помер во сне, это всякий подтвердит. Но объясни, Христа ради, если ты знаешь, что такое завещание было, зачем все ж приехал?!

– Я хотел узнать, может, твой отец еще что-то написал — в опровержение предыдущего. Например, вспомнил, что моя мать — его дочь, с которой он несправедливо поступил, лишив ее приданого, и вот захотел, хотя бы перед смертью, восстановить справедливость. А ты, думаю, эту бумагу затаил и ходу ей не даешь.

Наступила тишина. Анатолий напряженно вслушивался в резкое дыхание Петра. Чувствовалось, что молодой перепечинский барин потрясен. Анатолий неприметно усмехнулся…

– Да никакого второго завещания не было, — наконец сказал Петр. — Все по первому сделали.

– Но ведь у тебя его нет. Как же ты мог по нему поступать? Как узнал, что в нем написано?

– Ну, отец сколько раз говорил, что я тут хозяин! — хвастливо воскликнул Петр и спохватился: — А откуда тебе известно, что у меня того завещания нет?!

– Оттуда, что я знаю человека, которому оно было отдано на сохранение. И знаю, что оно по-прежнему у него.

– Да неужто тот человек давал тебе чужое завещание читать?! — изумился Петр.

– Нет, не давал. Но незадолго до своей смерти дед написал моей матушке письмо, в котором свою волю ей открыл. И имя своего душеприказчика назвал. Ну, тебе-то это имя хорошо известно!

– Конечно, — после некоторой заминки отозвался Петр. — Кому же оно известно, как не мне! А все-таки почему ты думаешь, что у меня этого завещания нет?

– Потому, что этого человека нет в живых. И я точно знаю, что до кончины своей бумагу эту он тебе не передавал.

– Он помер?! — возмутился Петр.