– Слушай мой тебе приказ, — сказал Ганька. — Бери своего напарника и немедля идите в дом, сыщите, где хотите, девку, которую утром видел, ну, ту, из-за которой Ерофей погиб, и приведите ее ко мне. Не захочет идти — свяжите ее и притащите силком. И смотрите, убежит она — не сносить вам головы.

– Да как же? — испуганно начал было Никишка, однако атаман рявкнул:

– Чего стали, пошли!

Послышался топот убегающих караульщиков.

– А теперь слушаю тебя, барин… и берегись, коли попусту меня задержал!

– Не попусту, — усмехнулся Петр. — Сам сейчас в этом убедишься. Я послал Семена…

– Не ты, а я его послал, — усмехнулся в ответ Ганька. — В Щеглы, за попом. Венчаться я задумал. А что?

– С кем венчаться? Не с моей ли сестрой? — насторожился Петр.

– Больно надо, — хмыкнул Ганька. — Твоя сестра блаженная, грех ее неволить. Но ты не бойся, Семену я ее тоже не отдам. Я ему так и сказал.

– А напра-асно, — ехидно протянул Петр. — Напрасно, потому что я ему посулил Фенечку с богатым приданым отдать, если приведет он воинскую команду. И он тебя предаст, солдат приведет.

Ганька не показал виду, что его бросило в дрожь, однако Петру поверил мгновенно. Вспомнился мстительный взгляд Семена на прощание, после того как атаман приказал ему не трогать барышню… «Ах, дурак я, дурак! — пожалел об этом Ганька. — Неужели не знал, кто такой Семен? Лакейская душонка! Его только посулами да подачками и можно удержать!» Но уже ничего не вернуть. Это Ганька понимал. Теперь лишь стоял вопрос, как спастись.

– И зачем ты меня предупреждаешь, барин? — спросил Искра подозрительно. — Чтобы я от солдат скрыться успел? Неужто тебя моя жизнь заботит?

– Я тебе добро сделал, так? — рассудительно проговорил Петр. — Сказал об опасности, хотя мог бы смолчать и тихо ждать спасения. Но я предупредил! И теперь хочу, чтобы ты мне за это добро добром отплатил.

– И какого же добра тебе от меня надо? — насторожился Ганька.

– Мне нужен молодой барин из Славина, — решительно сказал Петр. — Ты уже понял, конечно, что он по трубам уполз отсюда. Но далеко он не добрался, сидит в одном из ходов, откуда сам не выберется. Его нужно заставить вернуться, надо — так хоть дымом выкурить!

Ганька вспомнил дыру в стене конюшни.

– Выбрался уже, — сказал он мрачно. — Теперь его не так просто изловить будет.

– Так лови, не медли! — вскричал Петр.

– А тебе зачем? Хочешь отомстить, что он тебя тут одного бросил?

– И это тоже, — процедил Петр. — Но главное, мне нужно кое-что от него вызнать. А просто так он ничего не скажет. Может быть, придется его пытать.

– И ты хочешь, чтобы это делал я? — возмутился Ганька. — Но я не палач.

– Ой ли? — хмыкнул Петр. — А я слышал, ты не одного помещика на тот свет спровадил, меж двух берез за ноги привязав. Согнутся дерева, потом распрямятся, а между вершин человек болтается, вернее, две его половинки. Это ли не казнь?

– Верно, казнь, — согласился Ганька. — Но не пытка. Смерть жестокая, но быстрая. Но скажи, барин, почему ты, предупредив меня об опасности, не хочешь, чтобы я немедля кинулся жизнь свою спасать? Я уйду, уведу ватагу, никто тебе мешать не будет — лови сам славинского барина, сам его пытай, коли тебе от него что-то нужно.