– Слишкоммногоиты... не... захочешьспать... неделю. – Предложение началось совершенно неразборчиво и стало приобретать смысл только с середины: «Слишком много – и ты не захочешь спать неделю». В его голосе не было ударений, а только музыкальный распев, но с этого мгновения большая часть слов, что говорил маленький человечек, стала понятной.

Том спросил, есть ли в соке что‑то особенное, какие‑нибудь волшебные ингредиенты, и показалось странным, что слово «волшебные» не звучало нелепо и не подразумевало никакого мошенничества.

– Нет, – последовал ответ, и эльф улыбнулся от одного заостренного уха до другого, при этом глазки крошечного создания почти закрылись – так рассмешило его подобное предположение.

– Обычные травы и растения, которые ты найдешь в твоих же лесах, вода из озера и сливовый сок.

– Вода из озера? – Том рассматривал пустой стакан, как будто питье все еще находилось там. – Я плавал в озере, когда был ребенком. У воды не чувствовалось никакого особого вкуса.

Эльф ухмыльнулся еще шире, открывая крошечные и чуть заостренные зубы. В искусственном свете лампы молодой человек разглядел, что его лицо и руки были коричневыми, как пергамент, а волосы, торчавшие из‑под обвислой заостренной шляпы, – черные. Невозможно было определить возраст таинственного существа, потому что, хотя лицо его казалось странно высохшим, на нем не было ни одной морщинки. Со своими раскосыми глазами и кофейной кожей он мог бы сойти за китайца или даже монгола, но, по правде говоря, не походил ни на того, ни на другого – в нем виделось нечто иное, фантастическое.

Том оперся локтями на стол, сложив вместе кисти рук.

– Пожалуйста, расскажи мне, кто ты такой? – почти взмолился он.

– А ты не знаешь? Не можешь вспомнить?

Киндред покачал головой, и крошечное существо глубоко вздохнуло.

– Все вы теряете это.

Чем больше Том слушал, тем яснее становились слова – как если бы он начинал припоминать этот говор, а не выучивал заново.

– Вы все теряете, а у некоторых этого и не было никогда, – сказал человечек.

– Что? Скажи мне, что?

– Восприятие. Оно умирает, когда тускнеет воображение.

– Но есть люди с потрясающим воображением, – настаивал молодой человек, – художники, поэты, композиторы... многие.

– И все равно их ум закрыт, как они ни стараются. Насколько мне известно, когда знание уходит, вы называете это «зрелостью». Однако все гораздо сложнее.

– Нужно верить? Или хотеть верить?

– Не говори глупостей, – краткое замечание было произнесено серьезным тоном. – В таком случае нас бы видели миллионы. Вы утратили волшебство.

Опять это слово. Волшебство.

– И это правильно и нормально, именно так и должно быть. Вы утратили возможность перемещать свое видение и свой ум ступенькой вверх. Вот почему мы, если хотим, можем спуститься на ваш уровень. И даже тогда вы не всегда видите нас.

– Ничего не понимаю.

Маленький человечек сложил руки на коленях.

– Что именно я должен объяснить тебе?

– О, абсолютно всё!

– Ну что ж, начнем с начала. Я знаю, ты не помнишь меня. Но ты знаешь, кто я такой?

– Домовой? – Том не ощутил никакого смущения, употребив это слово.

– Эльф, домовой – слишком долго объяснять, а ты бы все равно ничего не понял. Пусть будет эльф, для начала сойдет.

– Но эльфы не существуют в реальности, они бывают только в сказках.