– Вот что мы сделаем. Принесем сюда вниз ночную одежду, приготовимся лечь в постель, в целом смерть в самом деле тип сна, потом ты пойдешь в постель первой, а когда будешь в постели, я дам тебе таблетки. Потом, когда ты выпьешь таблетки, примерно минут через двадцать почувствуешь себя очень-очень сонной, потом просто провалишься и отключишься, это будет всему конец. Потом, когда я точно удостоверюсь, что ты очень мило заснула, приму свои таблетки и засну с тобой рядом, это будет конец нам обоим.

– Нет, – говорю я, – ох, нет, нет, нет. – А потом, ведь я женщина, значит, чуточку любопытная, даже вот в таком положении, говорю: – Что это за таблетки? Ты это про какие таблетки?

Тогда Говард, по-прежнему держа меня одной рукой, сунул другую в брючный карман и вытащил бутылку с коричневыми типа капсулами.

– Вот эти, – сказал он. – Ты их не узнаешь? – И я узнала.

– Те самые, – говорю я, – что в тот раз приняла Миртл. Ты их припрятал. У тебя это все время было на уме, правда? По-настоящему грязный трюк, вот что я тебе скажу. Они не твои в любом случае. Это таблетки Миртл. Не можешь ты ими пользоваться, потому что они не твои, чтобы ты ими пользовался.

– Они очень мило сработали с Миртл, – сказал Говард, – или сработали бы, если 6 ты не вмешалась. Поэтому я их забрал и сберег. Они, кажется, действуют совсем незаметно. Если бы я купил другие таблетки, они, может быть, не сработали б так. Поэтому я эти забрал и сберег. Думаю, если мы примем по тридцать таблеток, будет вполне достаточно. Миртл приняла около двадцати.

– Ты нечестно поступил, – говорю я. – Она моя сестра. – Не знаю, почему мне казалось, будто он нечестно поступил с Миртл. А потом говорю: – В любом случае, ты не сможешь это сделать. Сегодня не сможешь. Завтра ты пригласил Миртл на чай. – Я как бы торжествовала победу.

А Говард улыбнулся той же самой мрачной улыбкой и сказал:

– Я знаю, что делаю. Парадная дверь будет не заперта, или еще что-нибудь, а ведь Миртл всегда просто входит, как будто член семьи…

– Она он и есть, – говорю я. – Она и есть член семьи. Она член моей семьи. Она он и есть.

– …и завтра войдет, кликнет нас, а потом, не увидев нас наверху, крикнет наверх, не получит ответа, поэтому поднимется, увидит нас обоих в постели и тогда скажет: «Вставайте-ка, пара лентяев», а потом увидит, что больше мы никогда не проснемся, тогда вызовет полицию, врача, тому подобное, а потом скоро мы будем в могиле, и все будет кончено.

– Это нечестно по отношению к Миртл, – говорю я, – такой шок ей устраивать. А кто за все будет платить? За похороны, за могилы, за все остальное? – Я набросилась на Говарда, точно это двое каких-то других людей собрались умирать, а не мы с ним.

– С этим все в порядке, – сказал Говард. – На все на это в банке осталось около пяти сотен фунтов. Я их там специально оставил. И не будет никакого риска, что бутылки с молоком накопятся у дверей, а газеты, на коврике, а мы оба будем гнить наверху. Нет, все хорошенько продумано. А теперь, – сказал он, – лучше нам приготовиться.

– Я не хочу это делать, – говорю я. – Я просто не могу.

– Слушай, детка, – сказал он, – если ты не захочешь принимать таблетки и как следует умереть, как хорошая девочка, знаешь ведь, что я тогда буду вынужден сделать, не так ли? Я тебя заставлю сделать по-моему каким-нибудь грязным способом.

– Ох, нет, – говорю я. В тот момент он действительно перестал быть Говардом, которого я любила.