– Тосечка!

Твою ж дивизию! Я изобразила улыбку, но получилось неважно.

– И тебе не кашлять, милый.

Ярик попытался меня поцеловать, но я отвернула лицо, и он чмокнул в район уха. Я поморщилась, но Ярик сделал вид, что не заметил.

– Слушай, а я дозвониться не могу до тебя, несколько раз приходил, да все никак не мог застать! – с отвратительной жизнерадостностью начал, засуетился мой бывший. – Вот, пришёл к тебе на работу.

И ведь поймал на выходе из торгового центра, умелец.

– Пришёл – молодец. Тебе гриль вернуть?

– Тоня, ну какой гриль, о чем ты! – изобразил удивление Ярик.

– Как какой? – строго спросила я. – Электрический, из нержавейки. Или что-то еще ты у меня забыл?

– Тоня, ну хватит дуться… – заныл Ярик. – Ну, поругалась, с кем не бывает. Давай мириться.

– Мириться?

Ярик, конечно, периодически нес ахинею. Но чтобы такую…

– Конечно, мириться! Ну ты же сама посуди… – Ярик тут же принялся меня убеждать. Все так и норовят меня убедить, будто на лбу у меня написано: «Убеди меня». – Вот кого ты найдёшь? Ты же не фотомодель, Тонь, да и характер у тебя того… И волосы… А я тебя это… люблю. Давай всё забудем. Кто старое помянет – тому…

– …Сейчас в морду дадут, – вкрадчиво раздалось над моим ухом.

Я вздрогнула. Обернулась.

Я себе представляла противостояние двух Ярославов? Вот, кажись, накаркала.

Я переводила взгляд с одного на другого. Тут даже сравнивать не надо. Несопоставимые величины.

– Ты кто такой? – надул щеки Ярик. – Мимо проходи.

– Тоня, краса моя ненаглядная. – Огарёв ненавязчиво водрузил свою тяжеленную руку на мои пусть и крепкие, но все же женские плечи. А потом практически борцовским хватом притиснул к себе. – Это что за мимокрокодил?

На лице Ярика отразился нешуточной силы мыслительный процесс. Результатами которого стали сразу несколько событий.

– Ты себе, что ли, уже нового мужика нашла? – со свистом выдохнул он. И не успела я как-то ответить на это, а заодно спихнуть с себя огарёвскую руку, как Ярик забил последний гвоздь в томность сегодняшнего вечера. – Ну ты и…

И он сказал такое слово… такое гадкое… такое мерзкое слово… На фоне которого даже начертанные на моей двери огненные письмена казались милым домашним прозвищем. Но оскорбиться я не успела.

Непосильный груз огарёвской руки с моих плеч куда-то исчез, а Ярик вдруг почему-то лёг на асфальт. И как это произошло – убей меня бог, я не поняла!

Огарёв между тем вальяжно подошёл к возлежащему у моих ног Ярику и ласково приподнял его за шиворот.

– Зубы все на месте? – заботливо спросил он.

Этот идиот и в самом деле принялся со стонами ощупывать челюсть, а потом кивнул.

– Если хочешь, чтобы они и дальше были в полном комплекте, забудь про Тоню. На километр к ней не подходи, понял меня? – В голосе Огарёва вдруг прорезался металл, да такой, что порезаться можно.

А Огарёв, отпустив многострадальный воротник рубашки Ярика, видимо, с пиететом он относится только к футболкам и лосинам из гардероба моего бывшего, шустро сцапал меня за руку и потащил к машине. Пока меня тащили, я сочиняла речь. Педагогическую. На тему того, что нельзя, неправильно и чревато лезть в чужие дела. Речь не сочинялась, хоть ты тресни. Усевшись в машину, я светским тоном поинтересовалась:

– Как ты тут оказался?

– Мимо проезжал, – безмятежно ответил Ярослав, выруливая с парковки.