Ратх ревновал ее к студенту технического училища Андрюше Батракову, он тоже кизыларватский, и теперь живет где-то здесь. Но сегодня Тамара окончательно разуверила Ратха во всех его сомнениях по поводу ее встреч с Андрюшей.

* * *

Минула неделя, и теперь золотистое ландо каждое утро стало появляться на Скобелевской площади, около областной канцелярии. Несколько дней назад штабс-капитана Каюмова назначили на должность офицера особых поручений при помощнике начальника Закаспийской области. Черкезхан принял небольшой кабинет со столом, двумя креслами и шкафом, забитым в полном беспорядке серыми казенными папками. Начальником штабс-капитана оказался майор Ораз-сердар, невероятно строгий и раздражительный. Тот самый Ораз, которого в восемьдесят первом генерал Скобелев отправил учиться в Петербург. В начале девяностых он окончил кадетский корпус и в ставке генерала Куропаткина прибыл в Закаспийский край с назначением на должность управляющего мусульманским отделом в области, в коей и сейчас пребывал, с той лишь разницей, что за время службы дважды удостоился в повышении армейского звания и стал майором.

В первый же день Ораз-сердар вызвал Черкезхана:

— Ваши обязанности, господин штабс-капитан, необъятны. В поле вашего зрения должны находиться все аулы от Каспия до Амударьи, от нашего родного Копетдага до самого города Гурьева. Все мероприятия по поддержанию надлежащего порядка в крае мы осуществляем через русских приставов и туркменских старшин.

— Позвольте обратиться, господин майор. Смею ли я спрашивать с русских приставов, если понадобится? — вопрошающе заглянул в глаза своего начальника Черкезхан.

Ораз-сердар недовольно двинул черными широкими бровями:

— Ни в коем случае, штабс-капитан. Будьте осторожны. Во всех случаях обращайтесь ко мне. Я свяжусь с начальником канцелярии, а он с господином генерал-лейтенантом Уссаковским. Что касается наших, туркменских старшин, здесь тоже требуется от вас изворотливость. Как говорится, одному улыбайся, от другого сам улыбки добивайся. Один воробей, другой — орел. А вобщем, все бездельники. Я уже несколько лет стараюсь навести порядок в аулах, но никакого толку. В Серахсе какой-то армянин на арбе разъезжает, народ против царя возмущает, а Менгли-хан серахский сидит, чай пьет, ничего не видит. Дошло до того, что у самого Менгли-хана дехкане отобрали землю и воду.

— Как так?

— И в Геок-Тепе тоже беспорядки. Махтумкули-хан сам справиться не может, но и меня к себе не пускает, боится. Чуть чего, сразу крик поднимает: «Ай, ничего, сами разберемся!» О Махтумкули скажу вам так: по существующему в области порядку, именитые ханы — Махтумкули и мургабская бабенка Гульджемал — оба подчиняются, непосредственно, начальнику области. Но это не значит, что майор Ораз-сердар должен кланяться им. Оба они — совершенно безграмотные люди. И хотя Махтумкули носит погоны подполковника, он не кончал ни корпусов, ни академий. Он — дитя, повзрослевшее на коране. Сколько лет прошло, как умер мой отец Тыкма-сердар, а он и сейчас перед ним дрожит. И меня боится…

— А Гульджемал-ханум? — с интересом спросил Черкезхан.

— Ай, Черкезхан, что я могу сказать о ней. О бабах говорить не хочу. Волос длинный, а ум короток…

— Да уж это точно, — согласился Черкезхан и злая усмешка скользнула в его черных выразительных глазах. Помолчав немного, он прибавил: —Что и говорить, ум, действительно, короток.

— Я вижу, вы о своей ханум вспомнили, — сухо сказал Ораз-сердар. — Мы слышали, как оскорбила она вас в цирке.

— Как слышали?

— Да так… Вся канцелярия осведомлена о выходке вашей женушки.