Зрители хохотали, упиваясь откровенностью татарочки. Ратху стало стыдно за брата и его княжну…

Красовская и ее приятели вернулись в цирк как раз в ту минуту, когда Крос покинул арену и его место занял клоун Романчи. Стабровский, переглянувшись с Тамарой, спросил:

— Ну, как?

— Все в порядке, Людвиг Людвигович.

И тут внизу, на арене, разнесся истошный крик клоуна:

— Ой, спасите! Спасите меня! Он меня гипнотизирует!

За клоуном несся какой-то униформист в маске. Видимо, Романчи экспромтом составил свое антре и не успел нарядить напарника.

— Стойте, вы спите! — орал униформист. — Вы спите! Вы спите!

Романчи вдруг споткнулся, закатил обалдело глаза, и, шатаясь, с закрытыми глазами, уселся на барьер. Партнёр его поклонился публике.

— Всего лишь один вопрос, уважаемый. О чем вы больше всего мечтаете?

— Я мечтаю, чтобы хозяева прибавили зарплату, — невинно отозвался Романчи.

— А еще о чем?

— Чтобы хозяева сократили рабочий день до восьми часов!

Публика разразилась аплодисментами.

— Молодец, Адольф! — с искренней взволнованностью сказал Нестеров и тихонько на ухо прошептал

Стабровскому — Один такой выход стоит целой демонстрации.

Вновь загремел марш и на арену вышли рослые атлеты в трико.

* * *

Тамара Красовская не захотела смотреть на борцов и попросила Ратха проводить ее. Выйдя из цирка, они зашагали в сторону вокзала. Оба были под впечатлением дерзкой выходки клоуна.

— Адольф сегодня бесподобен! — оживлённо говорила Тамара. — Ты не представляешь, какой переполох у них начнется в канцелярии!

— Бедняга! — в свою очередь посочувствовал Ратх. — Теперь его могут отправить в тюрьму. Один раз его уже допрашивали.

— За что? — удивилась девушка. — Если за каждое слово в тюрьму — тюрем не хватит в России. — Подумав, спросила недовольно: — А тебе что, не понравился Романчи?

— Не знаю даже что сказать, — вздохнул Ратх. — Старший брат из Питера приехал, знаешь о каких вещах говорит. Не дай бог!

— Ну и о чем же говорит твой брат? — поинтересовалась Тамара.

— Говорит, революция нужна только русским. Туркменам она ни к чему. Русских много — они останутся, а туркмен всех до единого истребят казаки.

— Это что-то новое, — хмыкнула девушка. — Ну и что же советует тебе твой старший брат?

— Говорит, не связывайся с рабочими и студентами.

— Но ты и не связан с ними в том смысле, как это понимает твой брат, — возразила Тамара. — Что из того, что ты иногда даешь им покататься в ландо?

— Не сердись, — попросил Ратх. — Ты же сама сказала, что ландо надо для дела.

— Уж не думаешь ли ты, что я на твоем ландо вожу динамит? — неестественно засмеялась она.

— Никто и не говорит, что динамит.

— А что же тогда?

Ратх промолчал и девушке стало ясно, что он о чем-то знает или догадывается. Взяв его покрепче под руку, она сказала игриво:

— Ну и завели же мы с тобой разговор! Бог знает о чем. — А про себя подумала: «Хорошо, что он не знает о том, как час назад мы с Андрюшей и Вахниным перевезли с квартиры Аршака Хачиянца гектограф и мешок с прокламациями».