Бенни вздохнул.

— Я знаю.

Святой Джон медленно опустился на колени. Но сделав это, он посмотрел на Бенни, и всего на мгновение на его лице была улыбка. В это мгновение между ними что-то произошло. Бенни это почувствовал, хоть и не мог точно определить. Это было какое-то сообщение, какое-то общее знание. И, поделившись этим сообщением, Бенни почувствовал, как огромная кипящая ненависть в его груди сгорает до золы и потом гаснет. И понял, что больше не ненавидит этого человека. Внутри него осталась лишь жалость.

— Надеюсь, ты обретешь мир во тьме, — сказал Бенни.

Святой Джон кивнул.

Он закрыл глаза.

И воткнул нож по самую рукоять в свое сердце.

Эпилог

1

Поздним летним днем Бенни Имура сидел на заднем крыльце своего дома. Он сделал глоток холодного чая из высокого стакана и поставил его рядом с тарелкой, на которой лежал полусъеденный кусок яблочного пирога. Стрекозы летали среди подсолнечников, а пересмешник сидел на ветке и рассказывал ложь дюжиной разных голосов.

Дом стоял на зеленом склоне, во дворе рос большой дуб, но это был не Маунтинсайд.

Маунтинсайда больше не было.

Пропитанные маслом дома оставили гнить. Были какие-то наброски планов по уничтожению их контролируемыми поджогами, но это была проблема кого-то другого. В это были вовлечены Морги и Чонг, поэтому что-то, скорее всего, пойдет не так в любом случае.

Новый дом Бенни был подарком Девяти Городов.

Они все еще называли себя Девятью Городами. Девять городов. Хейвен отстраивали. А новый город Бенни только строили. Стук молотов и шум пил звучали постоянно, и это придавало ощущение «живости», хотя Бенни не был уверен, что такое слово существует. Ему придется спросить Чонга.

У этого нового города была странное и непопулярное имя — Рекламация. Такое имя придумал комитет, и из-за этого город звучал как свалка.

Новые имена были важным делом.

Хейвен должен был стать Нью-Хейвеном.

А «Руины»?

Их часть, территория, растянувшаяся от девяти городов до дальней стороны Йосемити, должна была называться Томслендом. Такое имя Бенни очень нравилось.

Из размышлений Бенни вырвало какое-то движение во дворе, и Никс Райли открыла ворота сада. На ней было красивое желтое платье с кучей вышитых цветов. С ней не было Додзигири. Вообще никакого оружия. Меч Бенни лежал на крыльце, на подлокотниках кресла-качалки. Он все еще иногда его носил.

Когда отправлялся в «Руины».

Нет. Он должен начать использовать новое название.

Когда отправлялся в Томсленд.

Никс несла в руках корзинку, и теперь протягивала ее ему. Ее рыжие волосы были собраны в конский хвост. Она никогда не пыталась спрятать два шрама — длинный, бежавший от линии волос до челюсти, и поменьше, пересекающий его. Ему это в ней нравилось.

— Что в корзине?

— Маффины, — сказала она, — с голубикой.

Бенни поднял бровь, глядя на нее.

— Кто их пек?

— Я испекла. Первая партия в жизни.

— Серьезно? — он их понюхал. Они пахли старыми носками.

— Тебе не нужно их есть, — сказала она. — Они невкусные.

— Тогда почему?..

— Это предложение о мире.

Он еще раз понюхал.

— Пытаешься начать войну?

— Нет, — сказала она со смущенной улыбкой, — я пытаюсь пригласить тебя на свидание.