Дождь лил всю ночь. Стоун не переставал думать о тепле, о доме, где полыхал камин, и о горячей чашке кофе. Стоун злился. Ему всегда не везло с дежурством. Как на пост, так тучи и дождь. Единственная мысль согревала душу – до смены оставалось пятнадцать минут. Он смотрел на башенные часы, и ему казалось, что стрелки прилипли к циферблату.

Привычную тишину нарушил пролетевший мимо на высокой скорости автомобиль. Стоун успел заметить в салоне нескольких мужчин. Жить ребятам надоело! – подумал он, когда шестиместный «крайслер», не снижая скорости, пошел на крутой вираж и скрылся за углом.

Появление автомобиля в такое время показалось Стоуну необычным. Куда торопиться? Район Линкольн-авеню в Ист-Чикаго просыпается позднее других. Здесь расположены офисы крупных компаний, банки, учреждения, которые начинают работать значительно позднее девяти утра.

Через секунду он забыл о машине и вернулся к мыслям о домашнем очаге. Стоун служил в полиции больше двадцати лет. Он никогда не мечтал о карьере в этом учреждении и остался обычным постовым. Все, что ему удалось, – это сколотить небольшой капитал на покупку уютного домика на берегу Мичигана. Через месяц он уходил в отставку по выслуге лет и мог переехать с женой в пригород. Это была их старая мечта. Свой сад и цветник на полном покое, что может быть лучше, если Бог не дал им с Мэгги детей. Стоун любил мечтать, привычка выработалась с тех пор, как его стали назначать в ночные дежурства.

Стоун был исполнительным человеком и никогда не пререкался с начальством. Очевидно, по этой причине он дежурил с десяти вечера до девяти тридцати утра, а днем дежурили те, кто мог постоять за свои права.

Автоматную очередь он услышал в девять тридцать три, в то время, когда его смена закончилась, сменщик, как всегда, опаздывал, а Стоун, как всегда, выполнял свой долг.

Стреляли за углом, где-то в сотне ярдов по Линкольн-авеню, там, где Национальный банк. Выскочив из-под козырька на дождь, Стоун побежал на шум выстрелов.

9 часов 10 минут еще раз

В доме напротив Национального банка Ист-Чикаго сдавались квартиры внаем. Одна из них, что выходила окнами к центральному входу банка, была снята неделю назад супругами Феджис за скромную плату, несмотря на престижный район. Все дело в том, что квартира находилась на первом этаже, и любой прохожий при желании мог заглянуть в окно. Это заставляло жильцов вешать занавески на окна и лишать себя дневного света. Такое неудобство давало жильцам пятидесятипроцентную скидку.

На данный момент в квартире находились двое мужчин. Один сидел у окна и смотрел в щель занавески на проливной дождь. Второй сидел рядом за столом возле телефона. Тут же на столе лежали два автомата Томпсона с полными дисками боеприпасов.

Тот, что помоложе, чувствовал себя более расслаблено и, грызя спичку, не сводил глаз с широкой спины напарника.

– Я хочу спросить тебя, Барк, почему меня должны перевести к другому напарнику? Чем я тебе не угодил?

Не поворачивая головы, Барк Холлис ответил:

– Начальству виднее. Я знаю только, что через неделю ты будешь вновь сидеть за рулем моей машины.

– Хитрец! Ты все всегда знаешь! Я не любопытный, меня не интересует, какого черта мы торчим в этой квартире уже неделю с девяти до одиннадцати. Национальные банки не наш профиль. Но я не хочу, чтобы ты держал меня за дурака. Я все могу понять и все могу сделать. Если мы получим задание полететь в космос, значит, так надо государству. Я не против! Полечу в любой момент. Но разбивать напарников, которые работают в спайке шесть лет, глупо!

Не отрывая взгляда от улицы, Холлис ответил.

– Ладно, Дик. Я сам от тебя отказался. Я хочу, чтобы ты остался живым. Предстоит сложная операция, и я попросил директора дать мне в помощники Гая Купера.