— А с тобой мы послушаем, когда родителей дома не будет…

Тогда Михаил впервые по-настоящему ощутил стыд и горечь бедности и возненавидел богатых. А повесть Пушкина «Дубровский» окончательно предначертала его выбор…

Нет, о тех грустных, безрадостных годах он не стал рассказывать старшему лейтенанту: зачем портить настроение молодому человеку, едущему на свидание к любимой девушке. А вот об Уссурийске, дальневосточной тайге, охоте на диких кабанов, прекрасной рыбалке он рассказывал с упоением. Дальний Восток запечатлелся в его памяти одной из лучших страниц жизни.

Дорога, застолье быстро сближают людей. Они проговорили до часу ночи и легли спать друзьями.

Петропавловский, рассказывая о Дальнем Востоке, умолчал, разумеется, о сегодняшней своей службе в милиции, о том, что проживает в Звенигороде и куда теперь держит путь. Откровенность его была очень ограничена, и любезность к старшему лейтенанту он проявлял не потому, что тот ему понравился. Завоевывал симпатию попутчика Петропавловский по заранее намеченному плану…

Утром Петропавловский проснулся первым: служба и криминальная деятельность приучили его вставать по требованию обстановки, голова и тогда, когда он спал, работала, как часовой механизм будильника, поднимая его в намеченное время. Он умылся, побрился, а когда проснулся старший лейтенант, предложил ему освежиться пивком.

— К сожалению, я ничего не захватил с собой, — извиняюще произнес летчик.

— А зачем захватывать? Пока вы приводите себя в порядок, я смотаюсь в вагон-ресторан и принесу.

Старший лейтенант полез было за деньгами, Петропавловский махнул рукой:

— Потом разберемся.

Отсутствовал он долго, более получаса. Супружеская пара успела позавтракать и, чтобы не мешать молодым людям, вышла в тамбур.

Петропавловский, разливая пиво, изобразил на лице обеспокоенность, нервозность.

— Что-нибудь случилось? — спросил старший лейтенант.

— Да так, одна неприятность, — вздохнул Михаил. — Влип как кур в ощип.

— Когда, как? — встревожился и Владимир.

— Да еще в Москве. Вы пейте, постараюсь выкрутиться, — отхлебнул из стакана и продолжил: — Жил в гостинице, познакомился с ребятами, командированными из Комсомольска-на-Амуре. Так, во всяком случае, они представились. Обрадовался — земляки. Выпили, потом в карты стали играть. Вот и облапошили они меня. Проиграл более миллиона. А где такие деньги взять? Пришлось ноги в руки — и тягу. А они, сволочи, выследили меня, двое в нашем поезде едут. Надо отрываться.

— Как? Может, лучше в милицию сообщить?

— А чем милиция поможет? Ныне такими пустяками она не занимается… Как-нибудь сам выкручусь.

— Если нужна помощь, я готов, — предложил свои услуги старший лейтенант, на что и рассчитывал Петропавловский.

— Спасибо, друг, — поблагодарил Михаил. В раздумьях неторопливо допил пиво. — Помочь, конечно, можешь. Скоро Харьков, тебе выходить. Захватишь и мой дорожный кейс — у тебя, как и у меня, вещичек — один дорожный чемодан. Подождешь меня в буфете. Я выйду несколькими минутами позже. Без вещей. Пусть думают, что решил что-то купить. Пусть прокатятся дальше.

— Идея! — одобрил решение летчик.

2

Уже на второй день после отъезда Петропавловского в Алуштинский санаторий МВД Тобратов получил донесение: «Водитель вышел в Харькове на перрон без вещей и исчез».

Капитан выругался вслух трехэтажным матом.