|
Только теперь в купе с ним ехали две девицы, провалившиеся на экзаменах в политехнический институт, и пожилой мужчина, болезненного вида и малоразговорчивый. Компания — явно неподходящая для общения. Михаил, забравшись на верхнюю полку, читал газеты и взятый в дорогу детектив Чейза. Ситуации, описанные мастером острых сюжетов, напоминали его собственные. Только там герои действовали исключительно в корыстных целях, а он наказывал нуворишей, обирающих простых, честных людей, жиреющих на их поте и крови. Он ни в чем не раскаивался, и жаль, что не понял его начальник уголовного розыска. А может, и понял, потому так долго не брал его? В активный поиск он подключился после того, как был убит Грушецкий. Конечно, ни за что прикончил человека. Поддался уговорам своих подельников Парамонова и Кочеткова. И жена зудела в ухо день и ночь: «Татарникова уже арестовали. Если уберете Грушецкого, вся вина ляжет на них и других следователи искать не будут…» Уговорили. Правда, Грушецкого убивал Парамонов, но все равно совесть и раскаяние мучили Петропавловского. Особенно он зол был на жену, и одно воспоминание о ней огнем обжигало сердце. Упрямая и жадная была до противности. Из коки лезла, чтобы настоять на своем. Завидовала всем, у кого престижнее машина, красивее мебель, современнее холодильник или стиральная машина. Хорошо, что не послушал ее, купил простенькие, но неприхотливые и безотказные «Жигули». Напади они на инкассатора на «Мерседесе», их быстро бы вычислили…
Он нисколько не жалел, что покинул дом. Даже легче на душе стало. Жаль было только родителей да маленького сынишку. А Ларису? Даже если все раскроется, ее не посадят: сидела за рулем и, что там муж творил со своими дружками, ей неведомо… Что ожидает его в Одессе? Все ли в порядке с Кондратом? Последний раз они виделись три года назад. Михаил специально поехал в Одессу, чтобы установить связь с другом, с которым ради конспирации не переписывался и не перезванивался. Кондрат, как и во Владивостоке, работал в ГАИ — тоже перевелся за большие деньги, — уже капитаном. Прежними делами — экспроприацией экспроприаторов — почти не занимался, довольствовался штрафами нарушителей, которых ныне хоть пруд пруди. И почти никакого риска, никакой судебной ответственности. Михаил тоже мог перейти в ГАИ, но заниматься поборами не для него: грабить надо богачей, а не простой народ, чтоб знали и помнили — есть народные мстители и спросят с них за все… В кино красиво и здорово получалось и у Робин Гуда и у Зорро, а в жизни все намного труднее и опаснее. В бизнесмены выбиваются люди тоже с умом и тоже знают, как защитить себя и свое богатство: вон каких телохранителей себе нанимают — из омоновцев, спецназовцев, десантников, прошедших в школах специальную боевую подготовку, создают целые отряды бейтаровцев, и воевать с ними поодиночке — не так-то просто, потому приходится пока потрошить мелких бизнесменов. А хотелось бы создать такой отряд, чтоб слава о нем пошла по всей Руси великой!.. Но не бывать тому. Он, Петропавловский, в глазах народа — бандит, преступник, и если арестуют его, то будут судить не как борца с беззаконием и несправедливостью, а как вора, грабителя… Да, длинная дорога в одиночестве — не только отдохновение, а и длинные размышления, о чем только не передумаешь между сном и чтением, когда другим нечем заняться. Врезать бы сейчас граммов триста да пообщаться с вон той курносенькой, что грустит о несбывшихся мечтах, печалится о своем будущем. А что будущее — у всех один конец, и какая разница, когда он наступит. Главное — не влачить жалкое существование, не мучиться, прожить жизнь красиво, оставить память о себе… Одесса встретила Михаила тихим солнечным утром, сентябрьской прохладой, запахами моря, арбузов и фруктов. Улицы за три года будто опустели и потускнели: меньше транспорта и пешеходов, всюду валяется мусор, арбузные корки, гнилые яблоки. |
