Михаил глянул на горевшее плечо и увидел залитый кровью рукав своего светлого пиджака, а сверху порез, из которого по всей руке текла кровь.

Лев Абрамович подошел к нему. Глаза его широко раскрылись, словно рана была страшнее самих нападавших.

— «Скорую», милицию? — торопливо спросил он.

— Пустяки, — Михаил зажал рану рукой. — Не надо ни «скорой», ни милиции. Выбросьте этих подонков на улицу, пока я им головы не пооткрутил, — и обратился к притихшим пьяным спорщикам, сразу протрезвевшим и со страхом наблюдавшим за дракой: — А ну-ка, мужики, помогите.

Рыжий и его сообщник все еще лежали на полу, раскинув руки. Лев Абрамович подобрал ножи и спрятал их за прилавком. Мужчины несмело подошли к поверженным.

Михаил достал из кармана носовой платок и попросил хозяина забегаловки перевязать ему плечо.

Платок оказался слишком мал, чтобы перетянуть рану, и Лев Абрамович крикнул в проем, ведущий по лестнице через потолок в комнаты:

— Роза! Спустись-ка сюда на минуту.

Послышались шаги — неторопливый стук каблучков, и в закусочную вошла женщина лет тридцати, одетая в легкое платьице с белым передником и с белым кокошником на голове над тонкими черными бровями, гармонично сочетающимися с такими же черными ресницами, обрамлявшими большущие глаза.

Михаил забыл о боли, уставившись на женщину, поразившую его редкостной красотой, блеском прямо-таки антрацитовых глаз.

— Что у вас тут? Я слышу шум какой-то, стук. Думала, столы передвигаешь, — встретилась с взглядом Михаила, увидела его окровавленную руку, зажимавшую рану.

— Пошукай там в серванте бинт, — поторопил ее Лев Абрамович. — Бачишь, человика поризали.

Роза повернулась, и ее туфельки часто застучали по деревянным ступенькам. Она быстро возвратилась, держа в руках перевязочный пакет.

— Снимайте, — мягко, но требовательно сказала она, кивнув Михаилу на костюм.

Рана, к счастью, оказалась неглубокой, но довольно длинной — от плеча почти до локтевого сустава. Михаил потерял много крови. В голове у него кружилось, начало подташнивать.

Роза заметила, как побледнело его лицо и тоже предложила вызвать «скорую помощь».

— Я вижу, вы сами успешно справляетесь, — пересиливая боль и тошноту, с улыбкой произнес Михаил. — Из-за этих подонков еще в милицию потащат…

Пока Роза перевязывала ему рану, «подонки» очухались. Первым начал подниматься рыжий. Окинул мутным взглядом стоявших около него мужчин, забористо выругался.

— Тебе, наверное, мало перепало? — спросил Михаил и предупредил угрожающе: — Сматывайтесь, пока не добавили.

Рыжий помог сообщнику подняться и, поддерживая друг друга, наркоманы-налетчики поплелись к выходу. У двери рыжий обернулся и сказал со злостью:

— Мы еще вернемся, порхатый, и умоем тебя кровью…

4

Прошло две недели, как в Харькове из-под наблюдения ускользнул Петропавловский и словно в воду канул. Тобратов предположил, что он осел где-то на Украине, послал туда несколько запросов, но «соседи» не соизволили даже ответить, и надежды, что правоохранительные органы новой самостийной державы будут искать нашкодившего «москаля», таяли.