– Да, я знаю, ты уже говорил, работа есть работа… – что-то смутило Алену в этих словах, наступило неловкое молчание.

Мужчина подцепил вилкой запеченного в духовке осьминога, поспешил разрядить атмосферу:

– Все хорошо, милая, мы справимся с этими трудностями. Возможно, через полгода переберемся на юг – во Флориду или Луизиану. Признайся, тебе же нравится здесь?

– Иногда бывает грустно, Вадим… Иногда – почти нормально. Стараюсь не думать о прошлом, не вспоминать… Ты же понимаешь, что мы совершили ужасную вещь…

– Это не так, родная, – Вадим натянуто улыбнулся. – Часто многие вещи не те, чем кажутся. Так было правильно – для нас, для будущего нашей дочери, я в этом твердо убежден. Когда-нибудь ты это поймешь, и когда-нибудь мы снова увидим тех, с кем пришлось расстаться… Вот именно за это, моя хорошая, и предлагаю выпить.

Мужчина потянулся к бутылке, но в бокал пролились лишь последние капли.

– Вот так всегда, – засмеялся он. – Все пропало, шеф, ситуация безвыходная. Как же нам выйти из этого трудного положения? Потерпи пару минут, я сбегаю за вином в кладовку.

Он выбрался из-за стола, заспешил в прихожую.

– Может, не надо, милый? – встрепенулась Алена. – На улице так холодно, обойдемся без бутылки. А в следующий раз не забывай пополнять холодильник.

– Ничего, милая, не околею, без бутылки нам с тобой просто невозможно. А все ошибки мы с тобой когда-нибудь обязательно исправим…

Он сунул ноги в ботинки, натянул вязаную шапку, накинул куртку. Кто, действительно, придумал эти кладовки черт знает где? Не американцы, а турки какие-то… Он выскочил в темень, спустился с крыльца и припустил через двор к приземистой деревянной постройке. Выла пурга, в свете далекого фонаря метались хлопья снега. Он отбросил скобу – на замок эта штука не запиралась, пора забыть эти старорежимные советские порядки! Вошел внутрь, заскрипели половицы, вспыхнул свет в хранилище интересных вещей. Секунд через двадцать он вышел с бутылкой, держал ее крепко, за горлышко – вино коллекционное, сырье с калифорнийских виноградников. Коллеги по работе подарили, а он, невежда, даже не знал, что в Калифорнии занимаются виноделием. С натягом закрыл дверь, накинул скобу.

Мутный силуэт выступил из-за угла подсобки. Что-то пронеслось по воздуху! Не напрасным оказалось ожидание. Вадим почувствовал, но не успел оглянуться. В спину вонзили нож – и он захлебнулся от вспарывающей боли. Лезвие провернули, порвалось легкое. Убийца не вынимал его из тела, кромсал ткани и органы. Работал специалист. Именно так – никаких сегодня глушителей, ядов, снайперских пуль – все должно быть «естественно». Преступность в Миннесоте еще не победили, наркоманы без дозы способны на все. Выпала из руки дорогая бутылка, разбилась о каменную приступку. Вадим хрипел, кровь пошла горлом, глаза стали закатываться. И вдруг дернулся, да так резко, что убийца отпрянул, разжал руку. Нож остался в теле, всаженный по рукоятку. Вадим развернулся, побежал к дому – к жене и ребенку! Это напоминало бег петуха с отрубленной головой. Ноги стали путаться, движения делались неуверенными. Он замедлил бег, потом сделал несколько нетвердых шагов – и рухнул лицом вниз в нескольких шагах от крыльца. Дернулся, затих. Выла поземка, завихрения снега огибали неподвижное тело.

Незнакомец отступил за угол, затаился. Ожидание не затянулось. Отсутствие мужа обеспокоило Алену. Она высунула нос из дома, крикнула:

– Вадим, ты где? Долго еще? – Последовала пауза, она увидела тело у крыльца. – Вадим, т-ты что? – вдруг стала заикаться, выскочила из дома в чем была – в платье, в домашних туфельках, – скатилась со ступеней и бросилась к телу.