– Вы услышали «Даллас»?

– Да, сэр. Очень тихо, но он, по‑моему, пересекал мой сектор, направляясь северо‑западным курсом к «Таможне». Если послать туда «Орион», его ещё можно обнаружить. Не хотите припугнуть?

Куэнтин улыбнулся. Он тоже не испытывал к подлодкам особо нежных чувств.

– Нет, учения «Ловкий дельфин» уже кончились, старшина. Просто занесём в журнал и сообщим его шкиперу, когда он вернётся домой. Между прочим, отличная работа. Вы ведь знаете репутацию «Далласа». Мы вообще не должны были его услышать.

– Вот ещё, – фыркнул Франклин.

– И сообщите, что удастся обнаружить. Дек.

– Слушаюсь, шкипер. Держитесь, ладно?

День пятый

Вторник, 7 декабря

Москва

Кабинет был не из лучших в Кремле, но вполне устраивал его хозяина. Адмирал Юрий Ильич Падорин приехал на службу как обычно, в семь утра, проведя ночь в своей шестикомнатной квартире на Кутузовском проспекте. Большие окна кабинета выходили на кремлёвскую стену, не будь её, адмирал видел бы Москва‑реку, покрытую сейчас сплошным льдом. Падорина это не особенно огорчало, хотя сорок лет назад он впервые отличился именно на реке, командуя канонерками, которые перевозили боеприпасы через Волгу в Сталинград. Теперь Падорин был начальником Главного политического управления ВМФ. Командовал людьми, а не кораблями.

По пути в кабинет он кивнул секретарю, мужчине лет сорока. Тот вскочил и последовал за адмиралом, чтобы помочь ему снять шинель. Китель Падорина украшали многочисленные орденские планки, которые венчала «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, высшая воинская награда в стране. Он получил её ещё веснушчатым двадцатилетним парнишкой. Под Сталинградом. Вот это были дни, подумал Падорин, сколько раз пришлось переправляться с одного берега на другой, то и дело уклоняясь от бомб с германских пикирующих бомбардировщиков, от беспорядочного артиллерийского огня, когда фашисты пытались потопить его корабли… Как и у большинства людей, в памяти адмирала ужасы войны, захороненные временем, стёрлись в памяти.

Было утро вторника, и перед Падориным на столе лежала стопка почты. Секретарь принёс ему чайник с горячим чаем и стакан – обычный стеклянный стакан, как принято у русских, в металлическом подстаканнике, в данном случае серебряном. Падорин прошёл длинный и трудный путь, прежде чем добился привилегий, положенных обладателю этого кабинета. Он опустился в кресло и прочитал сначала разведывательные сводки, информационные экземпляры которых рассылались каждое утро и каждый вечер руководителям оперативных управлений советского ВМФ. Политрукам нужно быть в курсе текущих событий, знать замыслы империалистов, чтобы подготовить личный состав к исходящей от них опасности.

Затем пришла очередь официальной почты из Главного штаба ВМФ и Министерства обороны. Падорин имел полный доступ к первой, а вот корреспонденция, поступающая из Министерства обороны, проходила тщательный отбор, поскольку каждый род войск старался как можно меньше делиться информацией о своей деятельности. Сегодня почты было немного. Накануне на совещании, проведённом вечером понедельника, обсудили почти все, что предстояло сделать на этой неделе, и Падорин уже дал своим подчинённым необходимые указания по исполнению поручений, относящихся к его ведомству. Он налил себе второй стакан чаю и открыл новую пачку сигарет без фильтра, которые привык курить. Несмотря на микроинфаркт, перенесённый им три года назад, адмирал так и не оставил этой привычки. Он перевернул листок календаря – отлично, до десяти никаких совещаний.