Поискала глазами котенка и нашла его, взъерошенного и шипящего, в самом дальнем от Розы углу кухни. Она взяла его и сунула за пазуху. Биение ее сердце успокоило зверька.

— Это не ты виноват, — прошептала она. — Это не ты…

Селина тихо стояла в темном углу до тех пор, пока котенок не завел свое умиротворенное мурлыканье, запустив коготки в ее свитер. Эта колючая ласка вернула ее из перевозбужденного состояния Женщины-кошки в обычное повседневное естество.

Сестры, возглавляемые матерью Жозефой, устремились на поиски наркотиков, которые, как они слепо верили, и были причиной всех Розиных проблем. Селина начала было втолковывать им, что они теряют время, но передумала еще до того, как они обратили на нее внимание. Действия старой МаЖо были вполне понятны. Наркотики и правда были первопричиной всего здесь, в Ист Энде — особенно если наркотиком считать алкоголь, а всякого, замеченного с рюмкой в руке, считать наркоманом. По этим стандартам, наркотики губили не только Розу, но и саму Селину.

Крепко прижав к себе котенка, Селина направилась домой.

Рано или поздно приходится подводить черту. Принимая условия этой жизни, ты становишься жертвой. Но когда-то надо остановиться. Не обязательно превращаться в крестоносца с горящими глазами, надо просто перестать быть чьей-то жертвой. Бэтмэн был крестоносцем; и кем бы ни был Бэтмэн под маской, на самом деле он был жертвой. Селина не знала, чем он жертвовал, зачем и когда, но это было ее твердое убеждение.

— Чужая душа потемки, — сказала она вслух, удивив этим и саму себя и какого-то пропойцу в темной подворотне.

— Правильно, сестренка. Мелочишки не найдется? Или закурить?

Придерживая одной рукой куртку у горла, загораживая плечами котенка, Селина, не оборачиваясь, продолжала путь. Не нравилось ей ходить по улицам в темноте — по крайней мере без комбинезона. Слишком легко было стать жертвой.

Как Роза.

Так, размышляя о Розе и жертвах вообще, она наткнулась на компанию подростков. Они стояли в развязных позах, подпирая фонарный столб. Котенок вырывался. Селина едва удерживала его обеими руками. Этот жест — обе руки прижаты к груди — невольно привлекал внимание.

Селина увидела себя их глазами: женщина, одна, руки заломлены в ужасе. Была она уродка или красавица — не имело значения. Не имел значения и тот факт, что она в совершенстве владела боевыми искусствами. На мгновение девушка поняла, о чем кричали безумные глаза Розы.

Пацаны засвистели, отпуская похабные шуточки. Один из них, вихляясь, вышел на середину улицы.

— Потанцуем? — он стоял, расставив ноги, бедра вперед, козырек бейсболки надвинут на глаза. — Пойдем, чувиха. — Он вынул руки из карманов. — Хошь не хошь, а придется.

Все оборачивалось против нее, начиная орущим котенком и кончая неудобной одеждой. Она не выглядела как Женщина-кошка; она не чувствовала себя Женщиной-кошкой. Парень приближался. И тут словно кто-то ледяным пальцем провел вдоль ее позвоночника. Внутри у нее все сжалось, а страх превратился в ярость.

— Сегодня у тебя не лучший денек, — слова не имели значения. Все зависело от интонации и убийственного быстрого взгляда в ту темную щель под козырьком, где должны быть его глаза. — И дружки твои поганые тебе не помогут, — Селина уже забыла о том, где они находились, что она держала в руках и даже кем была. Она забыла про костюм, брошенный под кровать.

Ненависть выплеснулась на лицо. Словно шаровая молния метнулась она от глаз девушки к его глазам.

Он был готов.

— Чокнутая потаскуха, — пробормотал парень, пятясь назад.

Селине страшно захотелось увидеть его глаза, услышать его голос из разбитого рта, полного крови и выбитых зубов.